Наперегонки со смертью

Наконец наши глаза встретились. Это была удивительно длинная секунда. А может две, три, четыре… Не знаю. Однако я все-таки успел сказать ей многое. Совершенно безмолвно, но очень доходчиво. Она все поняла и без слов. И от того потока информации, что я выплеснул белокурой ведьме через свои глаза, она занервничала и побледнела.

Понимает кошка, чье сало съела… – подумал я не без злорадства. То ли еще будет. Погодь чуток, знойная женщина, мечта поэта…

Она свое решения не отменила. Да и не могла это сделать в принципе – поезд уже покинул станцию и мчался на всех парах. И остановить его можно было только улегшись на рельсы. Закулисный режиссер трагического спектакля по ходу действия превратился в стрелочника, который перевел стрелки моего состава даже не на запасной путь, а на узкоколейку, ведущую в пропасть. В этот момент я совсем не злился на белокурую шлюху; я просто до исступления желал встретиться с этим гениальным злодеемманипулятором, чтобы вырвать ему горло.

– Этот… – "Жертва" насилия попыталась указать на меня пальцем, но рука ее не послушалась; тогда она сделала это движением подбородка.

– Вы не ошиблись? – быстро спросил Можаев. – Повторяю еще раз – смотрите внимательно.

– Нет. Я не ошиблась. Это он. – Белокурая профурсетка говорила как робот, механически роняя в пространство слова, лишенные интонационной окраски.

– Кто – он? – напористо задал вопрос капитан.

– Тот мужчина, который… ну, тогда… – Она сделала вид, что смешалась; "безутешная" вдова так здорово сыграла роль несчастной целомудренной женщины, что даже я почти поверил.

– Смелее, смелее! – подбодрил ее Можаев.

– Он убил Додика… мужа… А меня… – Она нервно всхлипнула; как играет, как играет!? ну просто народная артистка.

– Продолжайте! И не бойтесь – он уже вас никогда не обидит. – Этот змей из угрозыска давил, жал, мял, лепил из свидетеля все, что хотел, и не только словами, но и всем своим видом.

– Он меня изнасиловал… – Эти было сказано шепотом, с опущенными долу глазами, которые полнились слезой.

Да, любая баба в притворстве даст сто очков форы мужчине. Факт. Ну, а эта – и все тысячу. С такой беспринципностью и вероломством ей самое место во внешней разведке.

Вторая Мата Хари.

– На первый раз достаточно. – Можаев посмотрел на человека в штатском и тот согласно кивнул ему в ответ. – Спасибо вам, – поблагодарил капитан добровольных помощников и все четверо покинули помещение, глядя на меня как на врага народа – как же, я посмел изнасиловать такое несравненное сокровище; тьху! все-таки, мужики – остолопы. – А вас я попрошу подождать, – вежливо обратился он к вдове усопшего рогоносца. – Саркисов, проводи даму…

– Ну как? – спросил Можаев у меня, когда мы остались втроем – я, он и мужик в штатском; скорее всего, следователь.

– Клевая телка, – ответил я совершенно невозмутимо.

– И это все, что ты можешь сказать?

Ну вот, опять он обращается ко мне на "ты". Теперь скажу я без протокола, чему нас учит семья и школа… М-да… Хорошие слова и вовремя выпущенные в свет одним гениальным бардом. Похоже, мой авторитет в глазах Можаева упал ниже бордюрного уровня. Дело, в общем, поправимое, но требует времени.

– Чушь собачья, – сказал я, улыбаясь. – И вы, такие опытные профессионалы, купились на байки этой шалавы как пацаны.

– Но-но! Не забывайся! – повысил голос капитан. – Игры закончились, Чернов. Тебя опознали. Все, ты приплыл. Отпираться бессмысленно. Знаешь, почему?

– А как же. Естественно, знаю. Пугаете больничкой. Анализы и все такое. Так ведь я и не отрицаю, что спал с нею. И именно в тот день, когда грохнули ее мужа. И даже почти в тот самый час.

– Наконец я слышу правду, – смягчился Можаев. – Отрадно. Теперь все пойдет как по маслу. И всем будет хорошо. Ты душу облегчишь, а мы примемся за другие дела. Их у нас предостаточно.

– Должен вас огорчить. С маслом вы немного загнули. Я сказал лишь то, что она была моей любовницей. Это факт. Но вот насчет того, что я грохнул ее муженька и ограбил подчистую, – увольте. Нужно быть просто идиотом, чтобы оставить в живых такого свидетеля как она. Это у вас у всех слюнки потекли при взгляде на ее бедра. А я этим добром был сыт по самое некуда. Хотя бы кто-нибудь из вашей конторы задумался: что за странная личность, этот бандит, – наворотил кучу страшных дел, а в конце повелся как дилетант? Словно в дешевом любовном романе – у злодея просто рука не поднялась на такой исключительно экзотический и красивый цветок. Бред сивой кобылы! Меня подставляют, капитан. Как последнего фраера подставляют.

– Не петушись, дружок. Экий ты шустрый. – Можаев ловко скрыл обеспокоенность, навеянную моим монологом. – Твои слова против железных фактов – ничто, пыль.

Согласись.

– Согласен. А вот тут вам и карты в руки. Много ли ума нужно, чтобы упрятать за решетку невинного и не имеющего никаких связей человека?

– Ну, во-первых, потерпевшая в живых осталась чудом. Она сумела вырваться из рук бандита и выскочить из квартиры. К счастью, он не смог ее догнать, так как в этот момент надевал брюки. Не так ли? – Капитан пронзил меня своим острым взглядом насквозь.