Наперегонки со смертью

– Напрасно время на меня тратите. Я не жалуюсь на желудок. Правда, иногда бывают расстройства, но что касается язвы – увольте. Могу без особых последствий обедать жаренными гвоздями.

– Вот мы сейчас и посмотрим, что ты намедни ел, – угрюмо сказал Арцибашев, которому явно не понравился мой бодрый тон.

– Валяйте… – Я поудобнее устроился на кушетке и насмешливо посмотрел на врачапроктолога, унылого серого хмыря, уже готового приступить к обследованию. – Заодно проверьте и почки, – сказал я ему. – Вдруг то, что вы ищете, находится именно там.

Врач посмотрел на меня ничего не выражающими рыбьими глазами и начал смазывать мое тело специальным кремом…

Уже возле самой автобусной остановки я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Быстро обернувшись, я заметил Вальтошу, который тут же постарался исчезнуть.

Судя по жалкому виду и собачье тоске, светившейся в его маленьких потускневших глазках, стукачу пришлось не сладко. Что ж, доносчику первый кнут. Поделом.

Интересно, как он отчитается перед своими хозяевами за утерю драгоценного камня? Ведь продукция "Алмаза" – это не фунт изюма.

Огромное внутренне напряжение оставило меня только в автобусе. Мне вдруг показалось, что я проглотил смешинку. И я от всей души и во весь голос расхохотался. Чем вызвал удивление пассажиров. Возможно, среди них находился и какой-нибудь "коллега" Вальтоши, которому поручили наблюдение за мной. Пусть смотрит. Мне на это плевать с высокой колокольни. Я выиграл этот раунд на одном дыхании. Виват!

Глава 8. СМЕРТЬ ПРИХОДИТ НЕЖДАННО

Лычков уехал. Забрав с собой жену и детей. Похоже, его благоверная не рискнула отпустить ветреного Севу в свободное плавание не только без руля, но и без рулевого. В записке, которую мне передала соседка Лычковых, он написал, что будет отсутствовать не менее месяца. Значит Сева, кроме отгулов, взял еще и отпуск. Но адрес, по которому его можно будет найти, этот крутила так и не удосужился сообщить. Что, впрочем, для меня не имело никакого значения. Слинял – и ладно. Мне действительно очень не хотелось, чтобы Лычка вынесли вперед ногами. Мужик он шебутной, но на него положиться всегда можно. Сева был продуктом социалистической эпохи в нашей стране, когда мелкое воровство госсобственности де-факто не считалось преступлением. С такими замашками он благополучно переполз и в новый капитализм, где многое стало частным. Разве можно осуждать человека за то, что большевистский лозунг "Грабь награбленное", почерпнутый вождями революции из исторических анналов времен монголо-татарского ига, он впитал с молоком матери?

Как ни странно, но с отъездом Лычкова меня оставили в покое. Я многократно проверялся на наличие (или отсутствие) "хвоста", однако кроме бродячих собак, которые почему-то испытывали ко мне дружественные чувства, никто за мной не топал. Конечно, я мог предположить, что наблюдение ведется очень профессионально, однако это было бы чересчур. Для таких мероприятий нужно задействовать не менее двух десятков сотрудников наружки и пять-семь единицы автотранспорта. Но я не был ни американским шпионом, ни наркокурьером, а потому просто не был в состоянии представить по какой причине соответствующие органы могли меня так круто пасти. Именно органы, так как я очень сомневался, что частная охранная контора имеет в своем штате большое количество настоящих профи по части наружного наблюдения.

Парни, намеревавшиеся взять меня и Лычка на абордаж во время приснопамятной командировки на завод абразивов, как раз и числились за такой шарашкой. Это я выяснил еще тогда, просмотрев изъятые документы. У одного из них (которого мне пришлось треснуть палкой по башке) я нашел удостоверение сотрудника охранного предприятия "Центурион".

От нечего делать и на всякий случай я решил познакомиться с этой конторой поближе.

Конечно, мне очень хотелось думать, что мои приключения уже стали достоянием истории и никого не волнуют, однако гаденькое чувство неуверенности будоражило воображение, вызывая сомнения и опаску. Предупрежден – значит вооружен. Этот древний принцип не менее актуален и в нынешние времена. И мне совсем не хотелось, чтобы однажды, пребывая в глупой самоуспокоенности, я попал в ловко расставленные силки. Откуда выход был только один – на раскаленную сковородку.

"Центурион" занимал весь первый этаж помпезного здания, построенного в сталинскую эпоху. Все эти завитушки, капители, крохотные балкончики с кованным ограждением смотрелись на фоне серых облупленных стен как что-то инородное и ненужное. Дом казался выброшенным на берег испанским галеоном, который постепенно разрушался и покрывался наростами. Раньше на первом этаже размещался бибколлектор, но в эпоху повального безденежья и тотальной компьютерной дебилизации общества книга постепенно становилась совершенной архаикой, к тому же не приносящей сверхприбылей, и помещение пустили с молотка.