Наперегонки со смертью

Но договорить не успела – подскочивший Хабиб так сильно ударил ее в лицо, что девушка, еще не успев упасть, тут же потеряла сознание, заливаясь кровью из в очередной раз разбитого носа...

* * *

Не прошло и трех минут, как телефон снова взорвался длинными трелями междугороднего звонка.

– Алло! – подскочил к аппарату Владимир Александрович. – Алина, это ты?

– Нет, это Александр. Бондарович, телохранитель Алины, помните?

– Ах, да, Саша, конечно.

– Что, у вас есть новости?

– Только что звонили эти бандиты, и на секунду трубку удалось схватить дочери.

– Что они сказали?

– Что я могу застрелиться. Что Алина далеко и больше никогда ко мне не вернется.

– Подонки!

– А ты откуда, Саша?

– Из Чехии, из Праги. Пансионат "У святого духа".

– Господи, что ты там делаешь?

– Здесь Алина. А что, они вам не сказали?

– Нет... А почему Прага?

– Они ее вывезли сюда.

– Господи!.. Саша, ты ее видел? Как она?

– Нет, пока ничего не знаю. Мы с другом только сели им на хвост. Мы точно знаем, куда придет конвой...

– Что за конвой?

– Три грузовика, в одном из которых вывезли Алину.

– Саша, но почему Чехия? Почему ничего нельзя было сделать здесь? Может, нужно было подключить органы? И вообще, как они смогли вывезти ее из страны?

– Это долгий разговор, Владимир Александрович. Знайте только, что все нормально. Через полчаса мы войдем в контакт с бандитами.

– Что это значит? – в голосе Владимира Александровича зазвучало такое неприкрытое волнение, грозящее вылиться чуть ли не в истерику, что Банда поспешил закончить разговор:

– Все будет хорошо. Мы обязательно освободим Алину. Мы еще позвоним вам, Владимир Александрович. Знайте, все будет хорошо. Я вам это обещаю, слышите?

– Да, да, Саша...

– До свидания, Владимир Александрович.

– Саша, подождите...

Но второй раз за вечер разговор оборвался на полуслове, – в трубке зазвучали короткие нервные гудки.

* * *

– Олег, здесь что-то не так.

Банда, повесив трубку, обернулся к Вострякову, и Олег поразился, увидев неприкрытую тревогу на его лице.

– Что не так? Что-то случилось?

– Кажется, да.

– Что тебе сказал Большаков?

– Ему только то, буквально передо мной, позвонили бандиты, и он слышал голос Алины.

– Как? Они же еще...

– О чем я и говорю. Мы ждем конвой здесь, а кто-то в это время звонит Большакову в Москву, и Алина у него в руках.

– Я ничего не понимаю.

– Вот это-то и самое страшное. Неужели мы с тобой ошиблись? Неужели это не наш конвой? Ведь это значит, что мы потеряли Алину. Ты понимаешь, Олег?

– Банда, что за паника? Мы пока ничего не знаем. Но это еще ничего не значит, – Востряков, заметив, как безвольно опустились плечи друга, как на лице его появилось выражение усталости и отрешенности, испугался за него. Он толком не знал, что надо говорить, но чувствовал, что если сейчас, буквально в эту самую Минуту, не встряхнуть Банду, не вывести его из состояния оцепенения и апатии, случится непоправимое – Банда сдаст. И вот тогда надежды на спасение девушки будут потеряны навсегда. – Банда, ты, как баба. Ты услышал звон и, не зная, откуда он, начал паниковать. Через двадцать минут конвой прибудет на склад. Мы знаем уже, где это. Мы разработали план, а ты – как последний козел. Сосцал, что ли?

– Я тебе сейчас дам в морду.

– Дай, если легче станет после этого. Как ты себя ведешь? Алина ждет твоей помощи, а ты раскудахтался, как непотребная курица! Возьми себя в руки, старлей!

Он подошел к Банде и, приобняв его за плечи, сильно встряхнул, будто возвращая его к реальности из глубокого обморока.

– Банда, ты слышишь меня?

– Да, Олежка. Извини. Это была слабость, случайная слабость. Спасибо. Все. Все прошло... Так у нас осталось двадцать минут?

– Да. Пошли?

– Пошли...

* * *

Третий звонок в кабинет Владимира Александровича раздался буквально через несколько секунд после того, как повесил трубку Банда. Это был звонок местный, московский, и в тишине квартиры он прозвучал особенно резко и требовательно.

– Владимир Александрович?

Голос в трубке был такой же резкий и требовательный, как и звонок, и Большаков почувствовал, как почему-то дрогнул его голос, предательски выдавая волнение.

– Да, я.

– Полковник Треухов, ФСБ.

– Очень приятно...

– По поручению Анатолия Ивановича – вы понимаете, о ком я говорю? – мы ведем ваше дело.

– Да, да, – Большаков понимал пока что одно: Анатолий Иванович – это тот дальний приятель-кэгэбист, начальник одного из управлений безопасности, которому он рассказал о похищении дочери и попросил помочь ее разыскать.

– У нас к вам, Владимир Александрович, возникает слишком много вопросов. Не хотите ли вы приехать к нам, чтобы мы могли поговорить откровенно и получить от вас кое-какие объяснения.

– Конечно... Но когда? Прямо сейчас? – было уже далеко за полночь, и Большаков не представлял себе, как он доберется – такси, что ли, ловить?

– Да, сейчас. Машина будет через десять минут у вашего подъезда.

– Хорошо...