Наперекор богам

М-да… если портал и есть, то видим его лишь я и отец. И вот тут созревает новый вопрос: а воспользоваться им он сможет? Смотрю на него. Он на меня. Кивает головой, приближается к полыхающему голубым пламенем овалу и с грустным вздохом проходит сквозь него. А я уже не в силах терпеть. Где-то там мой сын! Делаю шаг и…

Мрачно кругом. В единственное крохотное, основательно замызганное окошко еле-еле свет пробивается. Низкий потолок из грубо обработанных досок показался тяжёлым и давящим после неимоверно высоких, к каким я успела привыкнуть за последнее время в академии и замках отца и мужа.

Прямо передо мной стояла я… то есть, моё тело, а в нём некто. За его спиной на какой-то тряпке, брошенной на грубо сколоченный топчан, свернувшись клубочком, дремлет принявший кошачье обличие Кайрон. Больше в комнатушке никого.

Поняв, что засевшая в моём теле тварь, как и все остальные в упор меня не замечает, подхожу к сыну. Судя по довольной мордочке, он ничего не понял. Не нервничает и, слава богам, не голоден. Это радует.

Вот только как объяснить отцу, где это место?

-- Мам! – раздаётся смутно знакомый мужской голос с улицы. Та, что не я, по-прежнему не реагирует.

А с улицы раздаётся второй голос, на этот раз -- женский:

-- Чего?

-- Так, а сыкунок этот, бабке на кой сдался-то? – приглушённо вопрошает всё тот же мужчина.

И меня осеняет: «Отец! Интонации не его, но тембр и всё остальное…» Отгоняю несущественные мысли, прислушиваясь к тишине за дверью.

-- Ма-а-а…

-- Мне-то откель знать? – приглушённо шипит в ответ женщина. – Тебе оно надо, вот и поспрошай. Чай внучка ненаглядного не обидит…

М-да, весёленькие у них тут семейные взаимоотношения, ничего не скажешь. Вот только ясности пока не прибавилось. Судя по всему, в моём теле -- та самая бабка засела, другая тётка матерью приходится тому, кто моим отцом прикинулся. Зачем им это всё? Кто они такие? И что это за место? Вопросов море. Ответов, увы, нет.

Присела на край топчана рядом с сыном. Малыш знай себе сладко посапывает. И этот звук навевает умиротворение. Сижу. Думу думаю. А умного ничегошеньки в голову не приходит. Но хотя бы паника отступает. Не знаю, что дальше будет, но пока ему вроде бы ничего не грозит.

А та, что не я, всё в задумчивости пребывает и даже с места не сдвинулась за это время. Встаю, по привычке огибаю препятствия, касаюсь дверной ручки и вновь, как и когда-то в замке отца, не ощутив сопротивления, попросту вываливаюсь на залитый солнцем двор. И только тут до меня доходит: сейчас же ночь должна быть!

Поднимаю взгляд, в небе прячась в лёгких пушистых облачках, виднеются оба солнышка. Теперь с определённостью можно сказать: мы на Карпеге, и скорее всего с другой стороны планеты. Вот только планета эта совсем не крохотная, и отцу эта информация вряд ли в поисках поможет.

Оглядываюсь по сторонам. Лес дремучий вокруг, деревья непривычные, я таких раньше не видывала. Хотя много ли путешествовать приходилось, порталами-то перемещаясь? Вся местная флора, которую я видела, заканчивается лужайками в академии, кустарником на древнем кладбище, да посадками Артизы на подходах к нему же, ну и искусственно выращенные декоративные кустики вокруг Винд-Арконте.

А тут деревья мощные, кронами в небо уходят, тёмные стволы необъятные, и листва не листва, да и на иголки не похоже: прямые отростки, чем-то напоминающие зелёную стручковую фасоль, гроздьями с ветвей свисают. Ни сада возле дома, ни огорода, да и тропок тоже не видать. Хотя халупу под выгоревшей на солнце, слежавшейся соломенной крышей и домом назвать-то сложно, особенно если учесть, что та комнатушка, в которой я появилась, судя по всему ещё и единственная.

Видимо давненько тут никого не было: колодец каменный стоит, а вот ворот покосился, да и крыльцо травою поросло. За домом костёр горит, над ним котелок. И никого… обладателей подслушанного ранее семейного междусобойчика, словно по заказу, ветром сдуло.

Побродила по округе, но ничего примечательного так и не нашла. Тем временем со стороны халупы вновь голоса послышались. Бегу туда что есть сил, вдруг полезное что-нибудь услышу?

-- …так вот с отцом и разговаривай! – тихо рычала на «моего папашу» какая-то потрёпанного вида блондя, судя по всему, мамаша. – Мне жизнь опротивела, вот на кой ляд было вытаскивать, а? Кто тебя просил?

-- Бабушка настояла, -- виновато произносит «папаня».

А мне слушать даже противно этакие сопливые подкаблучные речи в исполнении папиной копии. Протусила я возле них до наступления сумерек, но ни имён, ни чего-то указывающего на местоположение или дальнейшие планы, так и не услышала. Та самая рулящая здесь всем бабушка по-прежнему пребывала в каком-то стазисе. «Папаня» дважды соизволил покормить из вполне земной бутылочки с соской (!) едва начинавшего просыпаться малыша, и тот странным образом опять проваливался в сон.

«Околдовали. Как есть околдовали!» -- подумала я и перенеслась к отцу.