Наперекор стихии

Это было ранним вечером, примерно через неделю после ее появления на вилле. Девушка и Рауль сидели в маленькой, зарешеченной беседке в конце аллеи. От запаха жасмина воздух казался сладким. Придя сюда выпить послеобеденный кофе, пара задержалась до первых звезд.

Селена льнула к Раулю с первой ночи появления здесь и даже теперь, восстановив силы, не могла избежать зависимости от этого человека. Она чувствовала, что он не просто спаситель, посланный судьбой, но и единственная ее связь с той девушкой из далекого парижского прошлого, которой она была. Заботясь о Селене словно о ребенке, Рауль уговаривал ее съесть прекрасно запеченное арабским поваром мясо. Он же нашел вечернее платье одной из дочерей месье Воланда, далекое, конечно, от последнего писка французской моды, но очень даже подходящее для вечеров в Южной Африке. В нем-то, разостлав пышные юбки, и сидела сейчас Селена.

Перехватив взгляд Рауля, девушка ощутила, беспокойство: так же он смотрел на нее в доме Жизель Сервени.

— Поздно, — начала она. — Может быть, стоит вернуться в дом?

— Чуть позже, — остановил Рауль. — Сначала я хочу кое-что отдать. Это принадлежит тебе, Селена.

Девушка глубоко вздохнула, увидев кожаный блокнот с записями, которые она делала по дороге из Алжира в Сен-Дени.

— Откуда это у тебя?

— Нашел среди остальных бумаг Фурье.

На мгновение Селена застыла: вид блокнота разбередил память, отзываясь болью в сердце. Но она заставила себя взять находку.

— Селена, ты дрожишь. Если эта несчастная штуковина расстроила тебя, верни. Я ее сожгу.

— Это не избавит меня от памяти.

— Возможно, скоро… Селена, я знаю некоторые вещи, произошедшие с тобой. О других могу лишь догадываться… Но что привело тебя в Алжир? Неужели ты не знала о восстании?

— Да, безусловно. Но Мириам Сквайер взяла с меня обещание оставаться в городе. Там я, разумеется, находилась бы в безопасности.

И она с большим трудом рассказала Раулю о всех ее бедствиях, начиная с того дня, когда она оставила его апартаменты на улице Сент-Оноре. О ее горькой ссоре с Брайном, о ребенке, которого он отказался признать своим, о его нескончаемой уверенности в ее предательстве и вине в потере корабля. Селена удивлялась спокойствию, с которым рассказывала. Конечно, кое-что она упустила, кое-что просто не хотела вспоминать. И только при воспоминании последнего вечера в Тимгаде девушка заволновалась, вновь увидев решительное, тяжелое лицо Тома Кендала, блики лунного света на дуле поднятого револьвера.

— Жиро приказал, прежде чем отряд тронется, меня застрелить. Я не думала, что мне захочется остаться в живых. После того, что эти люди со мной сделали. Но мне захотелось…

Она коротко рассказала, как уговорила Кендала продать ее левантийцу, и заметила блеск восхищения в глазах Рауля.

— Пресвятая Богородица! Селена, я никогда не знал женщины, подобной тебе. Там, в Париже, я хотел тебя за твою красоту. Но ты изменилась… стала теперь еще притягательнее.

Селена покраснела, неожиданно вспомнив слова Кендала: «Ты можешь стать изюминкой».

Рауль взял ее руку.

— В тебе столько мужества. Стоять лицом к лицу с заряженным пистолетом.

— Я испугалась… — откровенно призналась девушка. — С самого первого момента, когда мятежники нас захватили, меня охватил ужас. Я… не знала, что есть люди, подобные им… Но я не могла сдаваться. Я боролась за жизнь ради ребенка! — Девушка напряглась. — Брайн не мог поверить, что ребенок его. Он никогда не любил меня. Теперь я это знаю. Иначе он бы поверил мне.

— Вспомни, я пытался предупредить тебя о Брайне, — осторожно напомнил Рауль. — Он не способен любить и вообще верить какой-нибудь женщине. — Селена попыталась высвободить руку, но Рауль крепче сжал пальцы. — Знаю, какую боль тебе причинило все это. Отказ Брайна от собственного ребенка, его уверенность в твоем предательстве. Но теперь все это — часть прошлого. Ты не можешь жить воспоминаниями и жалостью.

Селена выдернула руку и, вставая, уверила Рауля:

— Я и не собираюсь этого делать.

— Пожалуй, лучше, если бы я все-таки сжег этот блокнот, — начал Рауль, но девушка отрицательно покачала головой.

— Нет, что ты! Я собираюсь привести эти записки в порядок и отправить статью в «Лейдиз газетт». Я знаю, что они пригодятся Мириам Сквайер. И еще: ей нужно сообщить о смерти Крейга; они были хорошими друзьями.

Рауль поднялся и, прежде чем Селена успела опомниться, обнял ее. Но это было не отеческое объятие, которыми он оберегал ее последнюю неделю. Теперь в нем чувствовался голод, сильное желание мужчины, долго находившегося без женщины. Но Селена отозвалась упругой неподатливостью, каждый мускул напрягся, и, когда мужские губы коснулись ее рта, она не смогла ответить: недели жестокости и насилия оставили шрамы не только на теле.

Чувствуя настроение девушки, Рауль не стал настаивать и, держа ее за руку, повел по широкой аллее в дом.