Наперекор стихии

— Гувернантка всегда заставляла меня носить капор и зонтик от солнца.

Блеклые глаза Эммы расширились.

— У тебя была гувернантка?.. — Она улыбнулась и покачала головой. — Увидев тебя, я сразу поняла, что ты настоящая леди. Прекрасные манеры, и такая элегантность в разговоре… Как же твой папаша отпустил тебя одну в такую далекую поездку?

— Папа умер, и брат тоже… — И Селена рассказала, что с ней произошло, не обмолвившись о Брайне ни словом. Она не могла заставить себя говорить о нем, по крайней мере сейчас, когда воспоминания об их ссоре прошлой ночью были еще так свежи и болезненны.

— Так у тебя на свете никого не осталось, да? А ты так молода… — Эмма замолчала, увидев появившуюся худенькую служанку в грязном переднике. — Не очень-то ты торопишься, Бекки. — Сейчас тон Эммы был совершенно отличен от того, каким она говорила с Селеной. — Вот моя племянница, мисс Селена Хэлстид. Только что прибыла с островов. — Маленькая служанка качнула головой. — Подай нам чаю и тех пирожных из ледника. Да поживей!

Когда девушка ушла, Эмма вздохнула.

— Девчонок присылают из работного дома. Лентяйки, почти все. Полагаю, что бедняжка Бекки к тому же еще и полоумная. Да вот сердце у меня доброе. Не могу заставить себя выгнать их…

Эмма уселась напротив Селены и, расспрашивая девушку о путешествии, продолжала разглядывать ее. Когда явилась Бекки с чаем, Селена перевела наконец дух.

Коротким кивком отпустив служанку, Эмма разлила чай и достала из боковой дверцы буфета бутылочку.

— Добавлю-ка я капельку доброго ямайского рома… Для моей племянницы все самое хорошее…

— Но я ведь на самом деле не ваша племянница — дядя Оливер был маме братом только наполовину, и она едва знала его…

Селена отпила чаю и закашлялась от рома, обжегшего ей горло. Но чуть позже она почувствовала, как по телу распространяется незнакомое тепло, успокаивая напряженные нервы.

— У меня нет никаких претензий к вам, миссис Пристон, — сказала она. — Должна сказать, что мне нечем заплатить за проживание здесь. — Селена посмотрела на свой ридикюль. — У меня осталось только три шиллинга…

— Послушай, я разве что-нибудь сказала про деньги? — Эмма ласково улыбнулась ей. — И зови меня тетя Эмма. Бедняжка Олли так бы тебе порадовался. — Она погладила руку Селены. — Бедное дитя, одна в целом свете… Как печально, что твой брат погиб на этой проклятой войне. И ведь война-то была не его… — Женщина пожала пухлыми плечами. — Но война и до нас докатилась…

— Каким же образом? — На какое-то время Селена отвлеклась от своих собственных проблем.

— Ну как же, милочка, а торговля хлопком? — начала рассказывать Эмма. — Весь хлопок поступал из южных штатов в Ливерпуль и на ткацкие фабрики Манчестера. Ну а теперь из-за блокады хлопок не поступает, фабрики закрываются. Работы в Манчестере нет, и ткачи сотнями должны возвращаться сюда, чтобы найти работу. Но и здесь для них работы тоже нет. Большинство из них кончает попрошайничеством на улице, — вздохнула Эмма. — Сердце кровью обливается, глядя на их голодные лица…

Селена, допив сдобренный ромом чай, увидела Эмму в новом свете. Она, может быть, и грубовата, но по натуре добрая. Может быть, поэтому дядя Оливер и женился на ней.

— По пути от доков я видела на улице нескольких нищих, — сказала Селена.

— Не сомневаюсь в этом. А эти хорошенькие молоденькие фабричные девчонки, так… — Эмма налила еще немного рома в чашку Селены.

— Ах нет, думаю, мне хватит…

Но Эмма уже подливала чаю.

— Ну, теперь тетя Эмма о тебе позаботится, дорогуша… У нас очень холодно, а на тебе такая тонкая шаль. Стоит тебе простудиться, и все, ты готова. Но я не допущу этого…

Вот уж чего не хотела Селена, так это заболеть, приехав в чужой, незнакомый город. Она покорно глотала согревающий напиток. Зрачки ее расширились, и она откинулась на спинку кресла.

— Ты, наверное, устала с дороги… На третьем этаже есть маленькая комнатка. Конечно, не сравнить с тем, что у тебя было, да все же крыша над головой.

Селена заколебалась.

— Я не могу принимать милостыню, — сказала она. — Но если позволите, я смогу помочь вам по гостинице…

— А что ты умеешь делать?

Селена вспомнила, что говорил Брайн в столовой «Виктории».

— Я могу быть горничной или помогать на кухне…

Эмма засмеялась.

— Вот так идея! Нет, мы не позволим портить эти чудесные белые ручки, не дадим им скрести и мести. Это все пусть делает Бекки.

Селена подумала, что неудивительно, что все вокруг выглядело таким грязным и запущенным. Одна служанка не могла справиться с таким большим домом. Маленькая бедняжка Бекки, наверное, совсем надорвалась.

— Вы уверены, что для меня не найдется никакой работы? — настаивала она.

— Там видно будет, — примирительно сказала Эмма. — Ну а теперь пойдем со мной. Все, что тебе нужно, так это поспать немного и хорошо отдохнуть.

Комната на третьем этаже была маленькой и тоскливой, но когда Бекки принесла горячей воды и полотенца и Селена, сбросив верхнюю одежду, начала умываться, она почувствовала себя лучше.

— А вот французское мыло, — сказала Эмма, очень довольная собой.