Наперекор судьбе

В «Литтонс» он начинал с ученика. Теперь ему уже сорок. За его плечами тяжелая война, где он проявил себя умелым командиром. Командовать он не разучился. Он привык принимать решения и отдавать распоряжения, привык к полному послушанию своих подчиненных. Вернувшись в издательство, Джайлз увидел, что здесь продолжают спорить и пререкаться. Для него такое положение вещей было невыносимым. Решение, которое ему виделось, было предельно простым. Его отец стар и уже не может, как раньше, эффективно управлять издательством. Джайлз, будучи старшим сыном и первым наследником, имел все основания занять отцовское место. Всякий раз, когда он слышал об удачной сделке, заключенной Венецией с книжным магазином, или об удивительном молодом авторе, отысканном Барти, всякий раз, когда мать говорила, с каким нетерпением ждет возвращения Джея, Джайлз воспринимал это как пощечину и в нем вспыхивала бессильная злоба, словно ему опять показали его место.

Подавленное состояние Джайлза сказывалось и на общем климате «Литтонс». Оливер это чувствовал, сознавая, что ничем не может помочь сыну. Его это угнетало ничуть не меньше, чем Джайлза.

* * *

– По-моему, он доволен, что у него появился веский повод для ухода, – сказала Себастьяну Селия. – И в то же время он совсем не хочет уходить.

– Меня это не удивляет.

– И получается: либо Оливер передает бразды правления Джайлзу, что даже ему самому представляется ошибкой, либо разделяет компанию и порождает целый клубок ужасающих проблем.

– А Оливер может пойти на такой шаг?

– Да. Оливер имеет полную свободу действий. Ему принадлежат почти все акции «Литтонс».

– Знаю. Мне это всегда представлялось диким. А у тебя – всего десять процентов.

– Меня это никогда особо не волновало, – пожала плечами Селия. – Мне куда важнее была слаженная работа всего издательского механизма. Я испугалась всего однажды, когда он задумал продать акции издательству «Браннингз».

– Я очень хорошо помню то время, – сказал Себастьян, пристально глядя на Селию.

– Я тоже. Но мы выжили.

– А как насчет двадцати процентов, принадлежавших ММ? Разве они не перешли к Джею?

– Нет. Они вернулись к Оливеру. Так было задумано стариком Эдгаром. Он боялся распыления сил и перехода издательства в чужие руки. Отец основал «Литтонс», а его сын должен был оставаться единоличным наследником. Вот так.

– Феодальный принцип.

– Не спорю. Но долгое время меня это не заботило… У Венеции достаточно денег…

– А кроме денег, у нее очень деловой и расчетливый муж. Сомневаюсь, что он будет в восторге от постоянного утекания средств.

– Конечно нет. Но в любом случае надо что-то решать. И Оливер об этом знает.

– Ты сама что решила? Собираешься уйти на покой?.. Не смотри на меня так. Я просто хотел тебя подразнить. После всех перемен без тебя они не смогут никак.

– Это еще одна проблема. Оливеру не нравятся мои редакторские вкусы. И никогда не нравились.

– Невзирая на то, что благодаря тебе «Литтонс» стал успешным и процветающим издательством.

– Да, невзирая на это. Словом, все должны получить равную долю. А я стану хранительницей… на некоторое время. Точнее, на долгое время. Но Оливеру, конечно, захочется, чтобы я сидела дома вместе с ним.

Селия вздохнула, живо представив себе нажим со стороны одинокого, скучающего Оливера. Он будет ныть, говоря, как ему тяжело и плохо одному, требовать, чтобы она находилась рядом. Он станет ревностно относиться к тому, что она продолжает работать, и его мрачная, беспокойная тень будет нависать над всеми ее делами и планами.

– А как он поступит с Барти?

– Это еще один камень преткновения. Она невероятно умна и талантлива. Словом, разносторонне одаренная личность. Но она не Литтон. Представляю, какой поднимется шум, если Оливер вздумает и ей выделить долю акций. А учитывая его симпатии к Барти, эта доля может оказаться ощутимой.

– Все сочтут это несправедливым.

– Конечно. И припомнят ей старые обиды. У каждого есть свои основания презирать Барти. И если такое случится, я просто не знаю, как буду все это разгребать.

– А как ты думаешь, Оливер попытается заставить тебя уйти?

– С какой стати? – насторожилась Селия.

– Это уже другой вопрос. Он мог бы это сделать?

– Нет, конечно.

– Теоретически мог бы. Он мог бы принудить тебя к продаже твоих акций, после чего вывел бы тебя из совета директоров.

– Не пугай меня.

– Постараюсь не пугать. Это уж никак не напоминало бы счастливый и долгожданный уход на покой.

– Мне? На покой? Чепуха какая-то… Себастьян, у нас ведь есть и еще одна тема для разговора. Ты не забыл?

– Нет, – вздохнул писатель. – Помню. У меня тут появилась идея.

* * *

– Изабелла, мне пришла в голову одна мысль.

– Какая, папа?

– Ты хотела бы отправиться на год за границу?

– За границу? Я ее терпеть не могу. Ненавижу заграницу.

– Не говори глупостей. Ты еще не была ни в одной стране и потому не знаешь. Путешествия расширяют умственный кругозор, особенно в твоем возрасте. Я подумал об Америке.

– Об Америке?