Наперекор судьбе

– Никто здесь не живет, мисс Миллер, – ответил Миллз, удивляясь ее вопросу. – Дом несколько лет пустовал.

– Неужели? Но я думала… когда мистер Эллиотт женился…

– Он никогда не привозил ее сюда, мисс Миллер. Ни разу. Точнее, всего один раз, когда они делали фотографии для какого-то журнала. Он не хотел, чтобы ее нога ступала в этот этом. Наверное, она мечтала здесь поселиться. Я даже слышал, что они несколько раз ссорились по этому поводу. Но он сказал «нет», и все тут. Вы же помните, каким он был. Очень решительным.

– Это я очень хорошо помню. Решительным и упрямым.

– Нам было приказано следить за домом и участком, поддерживать полный порядок снаружи и внутри. Но она никогда сюда не приезжала. Иногда он приезжал один. А друзей своих сюда ни разу не привозил. После… после вас, мисс Миллер. – (Потрясенная Барти шумно вздохнула.) – Как вы себя чувствуете? Вы ужасно побледнели, – произнес Миллз, внимательно глядя на нее. – Нельзя вам было ехать на этом автобусе, да еще с малышкой. Идемте на кухню, там вы отдохнете. Я приготовлю чай. Миссис Миллз уехала на весь день. Она сумела бы вас угостить получше… Вот, садитесь сюда. А дочурке вашей можно дать печенюшку?

– Конечно. Она обожает печенье.

Барти долго сидела на кухне, глядя из окна на большую лужайку, за которой начинался океанский берег. Она думала об удивительном человеке, столь сильно ненавидевшем ее, что он даже посылал ей фотографии своей невесты и газеты со статьями о его свадьбе. И этот же человек так сильно ее любил, что никого не пускал в здешний дом. В особый дом – единственное в мире место, где он чувствовал себя в полной безопасности. Даже не верилось, что когда-то, пусть и недолго, этот дом был их общим домом.

* * *

Миллз настоял, что сам отвезет ее в Нью-Йорк.

– Я просто не могу позволить, чтобы вы возвращались автобусом. Пожалейте ребенка. И меня заодно, а то миссис Миллз мне такую взбучку задаст, вам и представить трудно.

Прощаясь, Барти нежно поцеловала его в щеку и попросила передать самый теплый привет миссис Миллз. Бывший шофер Лоренса очень смутился и выразил надежду, что она еще навестит их.

– Я провела у вас замечательный день, мистер Миллз. Просто удивительный. Спасибо вам огромное.

– И мне было очень приятно видеть вас, мисс Миллер. А дочка ваша – настоящий ангел. Чудо, а не ребенок. Знаете, почему-то она мне напоминает…

– Простите, мне пора, – заторопилась Барти, вылезая из машины и высаживая Дженну. – Слушайте, а почему тот полицейский так внимательно смотрит на вашу машину? Может, вы остановились в неположенном месте? Мистер Миллз, я очень не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности. Не буду вас задерживать. До свидания, и еще раз спасибо за все.

* * *

На вечер был запланирован очередной обед. Барти очень обрадовалась, узнав, что он не состоится. После Саут-Лодж ей хотелось побыть в тишине.

– Джон звонил. У него встреча с важным клиентом. Тот неожиданно приехал в Нью-Йорк, – объяснила Фелисити. – Я что-то устала и не настроена никуда идти. Если не возражаешь, давай поедим дома. У нас будет скучный обед.

Барти ответила, что нет ничего лучше скучного обеда.

* * *

Барти очень нравилась Фелисити: такая по-домашнему уютная и в то же время очень деятельная. Она много ездила по стране, выступая с чтением своих стихов, сочинению которых посвящала не менее четырех дней в неделю, занимаясь этим по утрам. Все остальное время Фелисити являла собой образец заботливой жены.

– Нечего мной восхищаться. Я всего-навсего старомодная жена, – почти извиняющимся тоном сказала она в тот вечер Барти. – Мне кажется, в этом и заключается наше предназначение – заботиться о мужчинах. Должно быть, тебе очень странно это слышать. Ты ведь выросла в доме Селии. Но я не похожа на нее. И творчеством я стала заниматься довольно поздно. А Селия работала с первых дней своего замужества.

– Да. Иногда мне кажется, что Оливер тоже не возражал бы против старомодной жены, – улыбнулась Барти.

– Сомневаюсь.

– Я серьезно. Мне кажется, за столько лет он просто устал от ее карьеры. У Селии никогда не находилось времени для него. Ее всегда подгоняли какие-то сроки, у нее всегда была куча неотложных дел. Ее постоянно не бывало дома. Жить с такой женщиной очень утомительно.

– Зато сколько она успела сделать.

– Да. Без нее «Литтонс» выглядел бы совсем по-иному. Селия почти всю себя отдает работе.

– И столько лет подряд.

– Особенно теперь. Бедняга Оливер начинает сдавать.

– Неужели это так серьезно?

– Я бы не сказала, что положение очень серьезное. Но годы берут свое. И потом, уже почти десять лет, как он передвигается в инвалидной коляске. А недавно у него случился легкий сердечный приступ.

– Я об этом не знала.

– Очень легкий. Но врачи, не сговариваясь, рекомендовали ему поберечь себя, перестать работать ежедневно и наконец передать руководство издательством.

– А если Оливер передаст руководство, пойдет ли это ему на пользу?

Чувствовалось, Фелисити сильно взволновали слова Барти. У нее изменился голос, лицо побледнело, а в глазах появился странный блеск. Барти захотелось ее ободрить.