Наперекор ветрам

Илья Дубинский Наперекор ветрам

«Многие помнят товарища Якира. Это был крупный военачальник и кристальной чистоты большевик, трагически, безвинно погибший…»

Н. С. Хрущев

Часть первая Трудный год

1. Мятеж

Взбунтовалась, изменив присяге, боевая воинская часть. 27 июля 1919 года кавалеристов четырнадцатого дивизиона толкнули на мятеж командир эскадрона Кожемяченко и писарь Батурин…

Рыжий веснушчатый морзист Борис Церковный бережно перебирал тонкими пальцами сползавшую с бобины телеграфную ленту. Дробно стрекотал аппарат. Начдива встревожил суровый смысл телеграммы.

— Тише, товарищи! — сверкнув из-под высокого лба строгими глазами, поднял руку Якир.

Вмиг прервался стук древнего, похожего на молотилку, «Ундервуда». Смолкли писаря. У десятиверстки, закрывавшей почти всю стену, с цветными флажками в руках застыл адъютант начдива, сухощавый, смуглолицый Яков Охотников.

В просторном высоком зале второго этажа станции Бирзула[1] стало необычно тихо. Сквозь широко раскрытые окна доносились лишь пыхтение паровозов да лязг стальных буферов бронепоезда «Спартак».

Телеграфный аппарат продолжал отбивать свою назойливую многоступенчатую дробь. Рыжий морзист, не глядя на полоску медленно ползущей ленты, чутким ухом улавливал невеселые ноты мелодии, складывавшейся из чередования двух звуков — длинного и короткого. Любуясь новеньким орденом Красного Знамени начдива, он машинально повторял слова начальника штаба дивизии. Гарькавый передавал со станции Раздельная:

— «Бежавший красноармеец четырнадцатого кавдивизиона сообщил: Кожемяченко расстрелял командира, комиссара, коммунистов точка Плановал напасть на штаб третьей бригады, бойцы отказались идти против своих точка Правая рука Кожемяченко — писарек Батурин точка Из Парканцев бунтовщики бросились на Плоское точка Основной контингент четырнадцатого дивизиона — плосковцы и цебриковцы точка Батуринские демагоги подымают всю округу точка Навстречу изменникам из Малаешт, Суклеи, Слободзеи двинулись тысячи кулаков точка Восстали немецкие колонисты Кучургана, Лиманского точка В Страсбурге они расстреляли командиров артиллерийского дивизиона и авиаотряда точка Завладели матчастью точка Наши артиллеристы и летчики отказались служить повстанцам точка Все они взяты под стражу точка Колонистами командует учитель, бывший прапорщик Михель Келлер точка Вся наша оборона по Днестру под угрозой точка Снял с фронта четыреста третий полк и двинул на Кучурган точка Жду дальнейших указаний точка На паровозе выслал Настю Рубан точка Она привезет подробное донесение и еще воззвание повстанцев точка».

Аппарат внезапно умолк. Якир достал из кармана выцветших, порыжевших от солнца синих брюк измятую пачку «Сальве». Сделал несколько вмятин в длинном мундштуке, наивно полагая, что на них осядет вредный для легких никотин. Долго и старательно тер о коробок не желавшую воспламеняться кустарную спичку. Потом в глубокой задумчивости поднес огонь к папиросе, затянулся, еще больше наморщил лоб.

«Не хватало только этого! — с досадой подумал начдив. — Одной дивизией занимаешь фронт в двести сорок верст. Да и что это за фронт? Вот как эти знаки на телеграфной ленте: точка-тире, точка-тире… Только и успеваешь затыкать прорехи. В мае полки несколько окрепли, приняли пополнение — рабочих Одессы, Николаева, Херсона. За боеприпасами выехал в Киев нарком Затонский. Маршевыми ротами занялся уполномоченный центра Ян Гамарник. Кое-что наскреб в тылах. Прислал полк матросов-стародубцев. Сколько надежд возлагали в дивизии на этот полк моряков! Как обрадовались красноармейцы: пришла подмога! А на деле — не помощь, одна обуза. Моряки оказались не то махновцами, не то григорьевцами. Били себя в грудь: «Мы за Советы», а по сути — это разнузданная анархическая банда с густой прослойкой эсеровских демагогов. Им бы только пить, жрать да баб мять. В эшелонах у них больше баб, нежели бойцов. Тоже вояки! От первой атаки галичан летели в своих вагонах из Томашполя до самого Черного моря. Одесса успокоила: «Шлем боевой 54-й советский полк Япончика». Пришлось телеграфировать председателю губисполкома Ивану Клименко: «Опасаюсь, что повторится история Стародуба». Но пятьдесят четвертый все же прибыл — два батальона шпаны. Одесса нашла оригинальный способ избавиться от уголовников. А для того чтобы они постоянно видели добрый пример, ввели в состав полка несколько рот студентов. На фронте некоторые уголовники сразу побросали винтовки, другие сбыли их колонистам за сало и яйца. Хвастались: «Мы Петлюру зашухерим ручными гранатами». После первого боя сами «зашухерились». Теперь с их винтовками кулаки-колонисты идут на нас. Не все, конечно, оказались проходимцами. Многие, как и студенты, норовят отколоться от Япончика, вместе с нами бить полки сечевиков-галичан — этот вшивый «авангард цивилизованной Эвропы…»

Якир положил руку на плечо рыжего морзиста: