Написано кровью моего сердца

— Ну, для вас с мужем и детей постарше подойдет вот это. — Я достала из корзины бутылочку и осторожно подала ее Энни. Зная, как действует смесь, мне казалось, что она взрывоопасна, хотя это не так.

— Это тонизирующее средство из молочая венчиконосного и молочая таволговидного с очень сильным слабительным эффектом. В смысле, придется много бегать в туалет, — добавила я, заметив непонимание на лице миссис Уилсон, — зато оно уничтожит остриц, если Таммас с девочками не распространит их заново. А вот для маленьких. — Я достала горшочек с чесночной мазью — Энни даже сморщила нос, такой сильный пошел запах. — Зачерпните пальцем, намажьте вокруг заднего прохода и… э-э…. внутри тоже.

— Хорошо, — послушно отозвалась Энни и взяла у меня бутылочку и горшок. Видимо, как матери, ей приходилось делать что-либо и похуже. Я рассказала ей, как прокипятить постельное белье, посоветовала тщательно мыть руки с мылом, затем пожелала всего хорошего и вышла, ощущая невыносимое желание почесать собственную пятую точку.

По дороге к домику Хиггинсов оно прошло, и я с чувством выполненного долга устроилась на соломенном матрасе рядом с Джейми.

Он сонно повернулся ко мне и обнял.

— Господи, саксоночка, ты чем там занималась? — спросил он, принюхавшись.

— Лучше тебе не знать, — заверила я. — Чем же от меня пахнет? — Если только чесноком, то вставать я не собираюсь. А вот если фекалиями…

К счастью, Джейми назвал только чеснок.

— Пахнешь, как баранья ножка по-французски. — В животе у него заурчало, и я тихонько рассмеялась.

— Боюсь, на завтрак у нас только каша.

— Ничего страшного, — спокойно сказал Джейми. — Положу в нее мед.

* * *

На следующий день, пока не было срочных вызовов, я решила вместе с Джейми взобраться наверх к новому дому. Щитообразные зеленые листья и изогнутые стебли лесной земляники с кисло-сладкими плодами в виде крошечных сердечек покрывали холм. Я захватила небольшую корзинку, которую всегда брала с собой в весеннее или летнее время, и она уже наполовину заполнилась, когда мы вышли из леса на открытый участок земли. Здесь открывался прекрасный вид на бухту у подножия Риджа.

— Кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как мы сюда приехали, — произнесла я, устроившись на частично отесанные и сложенные штабелями бревна. Я сняла широкополую шляпу, чтобы ветер раздувал волосы. — Помнишь, как мы нашли землянику? — Я подала Джейми пригоршню ягод.

— Скорее, две или три. Жизни, я имею в виду. И да, конечно, я помню.

Он с улыбкой присел рядом и взял с моей ладони одну ягодку. Джейми показал рукой на более-менее ровную землю перед нами, где он с помощью колышков и веревки примерно обозначил границы будущих комнат.

— Приемная должна быть в передней части дома, как и раньше? Хотя еще можно все поменять.

— Думаю, в передней. Я буду проводить там бо́льшую часть времени — хотелось бы иметь возможность выглянуть из окна и увидеть, что за непредвиденная мерзость надвигается.

Я говорила со всей серьезностью, но Джейми засмеялся и взял еще несколько земляничек.

— По крайней мере, пациентам придется взбираться вверх по холму, это их немного замедлит.

Он достал бумаги со своими планами, которые аккуратно начертил карандашом.

— Мой кабинет будет напротив, как в старом доме. Видишь, коридор я сделал пошире из-за лестничной площадки, и вот здесь, между кабинетом и кухней, можно вместить небольшую гостиную… Кстати, насчет кухни — может, устроить ее в отдельной постройке, как у Джона Грея в Филадельфии?

Я задумалась, сморщив губы от вяжущих рот ягод. Неудивительно, что Джейми задумался об этом — пережив не один пожар, человек начинает понимать, какие опасности таит в себе кухня.

— Не надо, — наконец сказала я. — В Филадельфии так делают не из-за боязни пожара, а потому что летом в доме и так очень жарко. У нас же будут камины. Готовить на кухне — все равно что готовить в одном из них.

— Смотря кто готовит, — заметил Джейми, изогнув бровь.

— Если ты переходишь на личности, то возьми свои слова обратно, — уверенно отозвалась я. — Пусть я не лучший повар на свете, но обугленную еду я тебе не подавала.

— Зато ты у нас, саксоночка, единственный член семьи, спаливший весь дом. Уж это не отрицай. — Смеясь, Джейми выставил вперед руку, защищаясь от моего притворного удара. Он накрыл ладонью мой кулак и без особых усилий пересадил меня к себе на колено.

Приобняв, он положил подбородок мне на плечо, убрав свободной рукой мои волосы. Джейми был босиком и одет в одну лишь рубаху и потертый рабочий плед в зелено-коричневую клетку, который он приобрел у старьевщика в Саванне. Ткань сморщилась на его бедре, и я, приподнявшись, расправила ее по мускулистой ноге Джейми.

— Эми говорит, в Кросс-Крике есть шотландская ткачиха. Можешь заказать себе новый плед, когда отправишься туда, — даже с традиционным красным цветом Фрэзеров.

— Буду знать, хотя нам предстоят другие траты. Мне же не обязательно наряжаться на охоту или рыбалку, а в поле я работаю в рубахе.

— Я тоже могу целыми днями ходить в дырявой серой юбке из фланели — на моей работе это точно не скажется, но понравится ли такое тебе?