Написано кровью моего сердца

— И вовсе он не мой лорд Джон, — пробурчала я. — Но это к слову… Я так понимаю, Джейми рассказывал тебе про Уильяма, верно?

— Да, рассказывал… — Она усмехнулась над чашкой. — И я за него очень рада. Но что стряслось с парнишкой? Выглядел он так, будто перешел дорогу медведю.

— Что вы сказали?! — резко воскликнула только что вошедшая миссис Фигг. Она со звоном опустила поднос, и серебряный молочник с сахарницей громыхнули, словно пара кастаньет. — Чей он сын?!

Я сделала большой глоток крепкого чаю. Миссис Фигг знала лишь, что я была замужем за Джейми Фрэзером (и вроде как овдовела). На этом все.

— Он… Хм. — Я откашлялась, чтобы хоть на секунду перевести дух. — Э-э-э… того высокого джентльмена с рыжими волосами, который был здесь только что. Вы же его видели?

— Видела, — медленно кивнула миссис Фигг, не спуская с меня глаз.

— Хорошо его разглядели?

— Лицо я не рассматривала, но вот задницу оценила, когда он, спросив, где вас найти, промчался мимо по лестнице.

— Должно быть, с той стороны сходство не столь явное. — Я снова глотнула чаю. — В общем… этот джентльмен — Джеймс Фрэзер. Мой… хм… мой…

«Первый муж» не совсем точно, «последний» — тем более. Не «очередным» же его называть… Я решила зайти с другой стороны.

— Мой муж. И… он отец Уильяма.

Миссис Фигг беззвучно разинула рот. Попятилась и осела на мягкий пуфик.

— Уильям знает? — спросила она после минутного замешательства.

— Теперь да.

Я красноречиво указала рукой на разруху в прихожей, отчетливо видимую даже из гостиной, где мы сидели.

— Вот merde!.. Я хотела сказать, смилуйся над нами, Агнец Божий.

Второй супруг миссис Фигг был проповедником, и она старалась его не срамить, но порой прорывалось наследие первого мужа — французского картежника.

Она хищно уставилась на меня:

— А вы его мать?

Я поперхнулась чаем и кое-как вытерла салфеткой губы.

— Нет. Все не так плохо.

В реальности дела обстояли хуже некуда, но я не собиралась делиться ни с невесткой, ни тем более с экономкой всеми подробностями происхождения на свет бедного парнишки. Джейми наверняка рассказывал сестре о матери Уильяма, хотя вряд ли признался, что Женева затащила его в постель силком, угрожая расправой с близкими. Ни один мужчина в здравом уме и рассудке не скажет, будто его шантажировала восемнадцатилетняя девочка.

— Лорд Джон стал опекуном Уильяма, когда умер его дед. Примерно в то же время лорд Джон женился на леди Исобель, тетушке Уильяма. Именно она и воспитывала мальчика после смерти его матери. По сути, они с лордом Джоном заменили Уильяму родителей. Исобель умерла, когда ему было лет одиннадцать.

Миссис Фигг выслушала мои объяснения, но от главной темы отвлекаться не спешила.

— Джеймс Фрэзер… — сказала она, складывая руки на коленях и осуждающе глядя на Дженни. — Как так вышло, что он жив? Говорили ведь, он утонул. — Она перевела взгляд на меня. — Я думала, его светлость сам утопится в гавани, когда ему сказали.

Я зажмурилась, невольно содрогнувшись, — при одной этой мысли накатывал ледяной ужас. Даже зная, что Джейми жив, до сих пор чувствуя на себе его руки, я все равно испытывала мучительную боль недавней потери.

— Что ж, кажется, я сумею просветить вас хотя бы в этом вопросе. — Дженни, опуская кусочек сахара в свою чашку, кивнула миссис Фигг. — Мы… то есть я и мой брат, оплатили проезд из Бреста на судне под названием «Эвтерпа». Однако этот бессердечный воришка, капитан, уплыл без нас. И, увы, его ждала незавидная участь… — мрачно добавила она.

Да уж, и впрямь незавидная… «Эвтерпа» затонула в Атлантике со всем экипажем. По крайней мере, так сообщили мне и лорду Джону.

— Джейми нашел другой корабль, но тот доставил нас только до Виргинии, а оттуда пришлось ехать через все побережье. Где на повозке, где на лодке, стараясь, ко всему прочему, не попадаться солдатам на глаза. Кстати, те иголочки, что ты дала Джейми против морской болезни, сотворили настоящее чудо! Он показывал мне, как их правильно ставить. Вчера вечером мы наконец прибыли в Филадельфию, но до типографии Фергуса пришлось пробираться тайком, как паре воришек. Господи, мне раз десять казалось, что меня вот-вот от ужаса удар хватит!

Дженни улыбнулась. Надо же, она стала совсем другой. На лице все еще лежит тень печали, к тому же за время странствий невестка сильно исхудала, но страшная тяжесть, давившая на нее последние дни мучительной кончины ее мужа, вдруг исчезла. На щеках снова заиграл румянец, в глазах вспыхнул огонек. Такой я не видела ее уже лет тридцать. Кажется, Дженни обрела покой — и я была этому безмерно рада.

— …Так что Джейми добрался до черного хода, но нам никто не открыл, хотя мы видели за ставнями свет. Он снова постучал, как-то по-особому…

Она выбила костяшками по столу ритм — бамп-ба-да-бамп-ба-да-бамп-бамп-бамп, — и у меня перевернулось сердце: я узнала мелодию из «Одинокого рейнджера», которой научила его Брианна.

— Через минуту какая-то женщина крикнула: «Кто там?» А Джейми на гэльском ответил: «Твой отец, дочка, и он изрядно промок и оголодал». Дождь весь день лил как из ведра, и мы оба вымокли до нитки.