Написано лапой и хвостом. Книга вторая

Семья моя сразу всё поняла. Отец, мать, Никита и Оля, и дедушка с бабушкой приняли Ромашку как родную. Ухаживать взялись, как за дитём малым.

Мама всё причитала:

– Это ж до чего лошадь довели, ох и люди! Это какое же сердце должно быть?! Что за люди! Вот Колька молодец, умница! Догадался же, привёл!

– Я же говорила, мама, Коляшка нам знаки подаёт, – сказала Оля. – А мы его не поняли.

– Я Кольку понял, – признался Никита, – но не думал, что так всё… серьёзно.

– Вот тебе урок на будущее, – сказала мама. – Колька по пустякам не тревожит. Умный пёс.

– Да уж… Ещё тот прохвост… – по-доброму усмехнулся отец. – У Николая, видать, цыгане в роду были, раз он лошадей крадёт. Ну, что ж, у нас конюшня как раз пустует. Я уже думал лошадь взять, когда Никита подрастёт.

– А я уже вырос. Пап, если хозяин объявится, давай её купим?

– Купим, купим. Знаю, чья это лошадь. Храпова Степана. Осенью он овдовел и совсем спился. Угробил лошадь. Эх, знал бы раньше – давно бы забрали. А теперь неизвестно, выправится иль нет.

В конюшне мягкую подстилку положили. Ромашку отборным овсом накормили, ещё какой-то вкуснятиной и разными витаминами. Ромашка на нас такими благодарными глазами смотрела, что мы все обревелись. Даже отец украдкой слезу смахнул. На следующий день ветеринара позвали. Он необходимые уколы прописал и лекарства.

С пьяницей на следующий день загадочный случай вышел. У него с головой что-то стряслось. По всей деревне бегал в изорванной одежде и кричал, что у него зелёные инопланетяне лошадь украли. Откуда он этих инопланетян взял – уму непостижимо. Будто его самого похитить хотели, но он еле вырвался. И вообще такую дичь нёс, что пришлось медицинскую машину вызывать. Жалко человека, но я тут ни при чём. Я давно заметил, что те люди, которые пренебрежительно и жестоко с животными обходятся, рано или поздно разум теряют.

К июлю Ромашка окрепла и расцвела, даже резвиться стала. Уже спокойно идти не может, всё бы ей прыгать да скакать. Как припустит галопом! Ветер пьёт, туман глотает, и светится от радости, и задыхается от счастья! Мы с ней на полянки бегать стали, где Иван-чай и другие вкусные травки растут, которые для лошадей лакомством считаются. Так я иной раз за ней угнаться не могу.

Конь Пржевальского

Ромашка такая красивая и стройная стала, что все кони покой и сон потеряли. Ну, думаю, явная динамика в сторону свадебных мероприятий. Самое время нормального жениха найти, пока какой-нибудь иноходец-проходимец голову Ромашке не запудрил. Как ни крути хвостом, а нам только звезда ипподрома подойдёт, рекордсмен и победитель всевозможных скачек.

– Не боись, Ромашка, – заверил я, – мы тебе элитного скакуна найдём. Знаменитого ахалтекинца или арабского скакуна. Ты вон какая красавица – они за тебя ещё бороться будут!

– Что ты! Что ты! – затряслась Ромашка. – Не нужен мне никакой ахалтекинец и арабский тоже. Я по любви замуж хочу.

– Понимаю… – согласился я. – Значит, надо орловского рысака искать… Да-а… это непросто… орловские на дороге не валяются…

– Да не нужны мне вопче эти элитные рысаки! – фыркнула Ромашка. – У них ни трудностей в жизни, ни преодолений, в тепле и сытости живут. Их кровь пустая и бесперспективная. А я хочу, чтобы мой жеребёнок одаренный был. Я вопче на этих довольных и холёных жеребцов смотреть не могу!

– Кто же тебе нужен?

Ромашка нетерпеливо сковырнула землю копытом и уверенно сказала:

– Я замуж только за коня Пржевальского пойду.

– Он же дикий! – удивился я. – Зачем он тебе?

– Ну и что, что дикий? Зато у него благородное сердце. Дикие лошади свой корм в муках и лишениях добывают. Они знают цену пучку травы и клочку сена. Они намного выносливее и лучше приспособлены к жизни. И очки розовые не носят. Избранными себя не считают. Я, когда голодала, мечтала о дикой и свободной жизни, чтобы ни от кого не зависеть. И поэтому я хочу, чтобы мои жеребята свободные были.

– Тебе разве плохо у нас? – растерялся я.

– Что ты! Я очень счастлива. Мне сейчас другой жизни не надо. Просто я всё время думаю, что моему жеребёнку может так не повезти в жизни. Боюсь, что он к плохому человеку попадёт, как я раньше. А если я за коня Пржевальского замуж выйду, я даже согласна, чтобы наши жеребята с отцом остались. На свободе. Вопче, на свободе больше шансов по любви замуж выйти. У нас ведь люди сами сводят, как им вздумается. Мнение лошадей совсем не спрашивают.

Ну, думаю, Ромашка всё никак от страхов и комплексов не избавится.

– Ты не волнуйся, – успокоил я, – твои жеребята в плохие руки не попадут. Может, даже в нашей семье останутся.

– Хорошо бы… Но всё равно я хочу, чтобы в жилах моих детей кровь свободных лошадей текла. Отношение совсем другое будет. И у них, и к ним…

Я понимающе покачал головой. Известно, любая мать хочет, чтобы её дети редкой породы были, не как все.

– Где же мы найдем его, этого твоего Пржевальского? – задумчиво спросил я.

– Не знаю… Но когда-нибудь судьба обязательно сведёт нас!

– Думаешь? Ну-у… хорошо бы… Говорят, в природе их мало совсем, а из зоопарка тебе, наверно, не подойдёт…