Написано жизнью (СИ)

Только в районе карьера Борис отклонился от своего пути и, осмотревшись, чтобы не было вдруг какого-нибудь случайного человека, спустился вниз к воде. Было совсем тихо. Ему вдруг захотелось намочить руки. Вода была холодной и спокойной, от его прикосновения пошли круги по водной глади. Он зачерпнул ладонями пригоршню вода и долго смотрел на нее, борясь с желанием утолить свою страшную жажду. Но пить такую воду было невозможно. Он вылил воду обратно в карьер и, поднявшись по крутому склону, продолжил свой путь.

День понемногу угасал, лес все больше погружался во власть тьмы. А ленивая луна затерялась где-то в облаках. Борису вышел на дорогу. Он по-прежнему плохо соображал, потому что изнурительная жажда и голод мешали ему думать. Но он без проблем добрался до деревни, осмотрелся, вышел из леса и оказался у небольшой канавы, за которой просматривалась узкая улочка, ведущая к колодцу. Улица была пуста. В ближайших домах света не наблюдалось. Жители селенья, похоже, привыкли рано укладываться спать. Борис был этому крайне рад: в его планы не входила встреча с кем бы то ни было.

Он легко преодалел канаву и отыскал колодец на перекрестке двух дорог. Это был самый настоящий деревенский глубокий колодец с мощной цепью и оцинкованным ведром. В деревни у многих на участках были колодцы или колонки, поэтому местные сюда за водой приходили редко. Тем не менее, у колодца Борис остановился и огляделся еще раз, чтобы убедиться, что никого нет. Все было тихо и спокойно. Он взял ведро и стал раскручивать ворот. Со скрипом и звуком бьющихся друг о друга звеньев цепи Борис опустил ведро в самый низ колодца, зачерпнул воду и, вновь прислушавшись, стал наматывать цепь на желоб, поднимая драгоценную влагу. Трясущееся дрожащее ведро, разбрызгивая воду, с трудом поддавалось ему. У измученного и обессиленного Бориса едва хватало сил крутить ручку ворота. Он разбрызгал почти половину. Думая, что он зря зачерпнул целое двенадцатилитровое ведро все равно все не выпить, Борис поставил ведро на край колодца. Едва отдышавшись, он осмотрелся, опустил голову в ведро и стал с жадностью пить, закрыв от удовольствия глаза.

Какой божественно вкусной казалась ему простая прохладная вода! У него не было никакой емкости, чтобы набрать воды с собой, и он с нетерпением поглощал влагу, пил много, пил до упора, чувствуя, как вода наполняет тело, пил, не обращая внимания, что где-то неподалеку кричат собаки. Он остановился лишь тогда, когда понял, что не может больше пить полный желудок не принимает уже воду. Испарина покрыла все тело Бориса, хотя и не было жарко. Дышалось легко, он ощущал прилив сил и несравненное облегчение.

Утолив жажду, Борис вернулся в лес и некоторое время сидел в укрытии в темноте, наблюдая за дорогой и пережидая, когда стихнет лай недовольных собак. Вскоре все успокоилось. Появившаяся луна освещала дорогу и постройки. Но Борис все сидел в нерешительности, хотя улица была безлюдна. Ему хотелось найти какой-нибудь домик без хозяев, где можно будет обогреться и отоспаться. Наконец он решил осторожно осмотреть село, бесшумно выбрался на дорогу и стал обходить проступавшие в лунной мгле дома. Но заколоченных и явно необитаемых домов ему не попалось. Он все же приметил небольшой домик на окраине, прошел вдоль забора, чтобы убедиться, что нет собаки. Участок зарос травой, темные окна не выдавали явного присутствия людей в доме. Возможно, хозяева не жили здесь постоянно. Может, приезжали время от времени. Но в доме могли быть продукты.

Борису сильно хотелось есть, он перемахнул через забор и нерешительно остановился на участке, прислушиваясь. Все было тихо. Деревня спала, только с соседнего участка доносилось непонятное ворчание дворового пса. Он не гавкал и не выл, просто недовольно урчал, толи чувствуя запах чужого человека, толи жаловался собачьему богу на свою унылую жизнь. Борис бесшумно пересек двор и остановился у входной двери, снова прислушавшись. Ничего подозрительного. Он тронул дверь. Она податливо поддалась, потому что оказалась не запертой изнутри. Он осторожно заглянул внутрь. В помещении было темно и тихо.