Написано жизнью (СИ)

Победа над дедом принесла ему удовлетворение. Он не хотел думать об этом, но мысли сами лезли в голову, его мозг хотел анализа ситуации. Во время убийства он вновь испытал экстаз. Ему было немного стыдно за это, но он ни в чем себя не винил. Убийство произошло из-за необходимости самообороны. Дед напал первым, а он, Борис, вынужден был защищаться. Конечно, сейчас он испытывал досаду, сожаление, что в порыве злобы пришлось убить человека. И ради чего? Ради горстки несчастных сосисок? Ему не было жалко деда, но он корил себя за то, что не взял ничего, кроме коробка спичек и продуктов. Можно было бы поискать деньги и драгоценности, забрать такое нужное ему одеяло или теплые вещи. Зря он удрал, не проверив комнату.

Его размышления прервал далекий гудок паровоза, тащившего тяжелый состав. Значит, железная дорога справа, а идти нужно, скорее всего, в обратном направлении. Проселочная дорога должна быть там. Она выведет его на стоянку. Куда же исчезла луна? Почему она не освещает ему путь?

Но Борис не двинулся с места, а так и сидел на пеньке с закрытыми глазами, может быть, полчаса, а может, больше. Ему не хотелось куда-либо идти. Возбуждение его сменилось апатией и безразличием. Он забыл даже о том, что сильно голоден и у него есть сосиски. И только холод постепенно привел его в чувства. Он побрел туда, где, по его мнению, должна была быть нужная ему дорога. Темнота начала понемногу блекнуть. Кое-где в низинах появился предутренний легкий туман, сквозь облака прорвалась луна и немногочисленные неяркие звезды, которые постепенно растворялись в небесах и исчезали.

Эта ночь прошла для Бориса сравнительно быстро, хотя он и не спал совсем. У него жутко гудела голова, болело ушибленное кочергой плечо. Во время драки и бегства Борис не ощущал боли, но сейчас ушиб напомнил о себе. Он, как неприкаянный, бродил по лабиринту тропинок, пока не вышел на проселочную дорогу, ведущую к карьеру. Рассвело, погасла луна и все звезды. Борис решил ускорить шаг, чтобы поскорей добраться до своей полянки. Там он чувствовал себя в безопасности.

Людей, как обычно, не было. Утро выдалось тихим, безветренным, насквозь пронизанным радостным птичьим пением и первыми ласковыми солнечными лучами, пробивающимися уже сквозь ветви деревьев. Воздух был по-весеннему свеж и прозрачен. Просветленное голубое небо полностью очистилось от облаков и поглотило последние звезды. Только слева, высоко над головой Бориса, пролетал ранний военный самолет, портя своим белым следом небесную чистоту.

Борис шел на стоянку, стараясь не думать об убийствах. Им владело странное чувство. Он жестоко убил старика, однако это не сильно волновало его. И если после первого убийства он хоть и оправдывал себя, но переживал, пытался понять причину своей жестокости, то теперь ему было все равно. Он старался вычеркнуть из своего сознания последние события. Мук не было совершенно: случилось то, что случилось. Ему уже не нужно было выглядеть в собственных глазах паинькой, ему было безразлично, что о нем будут говорить люди. Он старался не думать даже о том, что придется отвечать за содеянное, что его, возможно, уже ищут. Он больше не думал о тюрьме, не думал о наказании.

Возле своей полянки Борис сразу пошел искать что-нибудь для костра и довольно быстро набрал сухого хвороста. Без особого труда он разжег костер. Огонь, недовольно фыркая и искрясь, разгорался все сильнее. В азарте Борис стал торопливо бросать сухие ветки в костер, пламя взметнулось в высоту, разбрасывая во все стороны свои искры, превращая в пепел безжизненные сучки. Борис напугался, что дал пламени слишком много пищи и теперь вот искры могут воспламенить ближайшие сосны. Но все обошлось. Он пододвинулся к огню поближе и стал смотреть на пляшущие язычки пламени. Он не думал о том, что пламя костра могут заметить случайные прохожие, он не думал ни о чем, он просто хотел согреться. Его слегка знобило, ему хотелось хоть ненадолго снять с себя влажную одежду. От жара костра юноша быстро вспотел, он снял с себя ботинки, куртку, влажные носки, почти вплотную подставил ступни к огню.

Борис сожалел, что не нашел в доме деда картошки. Ему очень хотелось картошки с молоком. Он с удовольствием съел бы и кусочек сала, но пришлось довольствоваться сосисками. Однако и они неплохо утолили чувство голода.