Напиток мексиканских богов

Кота хотелось убить. Это желание было не новым: Лева боролся с ним уже полгода – с того самого момента, когда очаровательный котеночек, принесенный Веруней для украшения сурового холостяцкого быта, обмочил его любимые домашние тапочки из белой замши. Тогда только чудо спасло зловредное животное от страшной участи – превратиться в пару прелестных меховых помпонов для испоганенной им обуви. Улепетывая от разъяренного хозяина, котенок выскочил на балкон, с разбегу пролетел в десятисантиметровую щель под ограждением и в свободном падении ухнул с пятого этажа. Мстительный Лева счел случившееся проявлением высшей справедливости и ощутил укоры совести не сразу, а где-то через час – аккурат перед тем, как пришла соседка, обнаружившая чужого котенка барахтающимся в вывешенном на просушку пододеяльнике.

Веруня нарекла кота Барсиком, но Лева называл его Убытком. Получилось красиво и не без аристократизма: Барсик Убыток Левин. Правда, один знакомый интеллигент семито-хамитских кровей ехидно сказал Леве, что триединое имя его кота отчетливо дышит вековечной еврейской тоской, и посоветовал для пущей аутентичности нарисовать на кошачьей спине звезду Давида. Экстерьеру Барсика Убытка и в самом деле не хватало ярких акцентов: его шкура была грязно-белой, с одним-единственным бледно-серым пятном. Этого дефекта кот, похоже, стеснялся и старался его скрывать – никак иначе Лева не мог объяснить привычку Убытка при первой же возможности валиться на запятнанный правый бок и лежать так, не вставая, сколь возможно долго. Впрочем, эту манеру своего питомца Лева только приветствовал: пока Барсик Убыток (сокращенно – Буба) мирно лежал на боку, они оба были застрахованы от неприятных происшествий.

Увидев, что хозяин проснулся, Буба заныл на два тона громче.

– Какого черта ты туда полез? – с досадой спросил Лева, вытаскивая своего бестолкового приятеля из стеклянной ловушки.

– Мя-я, – виновато проблеял спасенный кот.

Он сел на хвост, изумленно оглядел свои бока, сделавшиеся одинаково серыми, и принялся вылизываться – неуверенно, без энтузиазма, явно надеясь, что хозяин скажет: «Да брось ты, к чему это пижонство? Пойдем лучше завтракать!»

– Ну, хоть пыль со стекол вытер, уже хорошо, – пробормотал Лева, привычно находя плюсы в любой ситуации. – Да брось ты, к чему это пижонство? Пойдем лучше завтракать.

Буба мгновенно поднялся и резво потрусил на кухню. Когда туда пришел Лева, предварительно заглянувший в санузел, кот уже сладко спал на эмалированном противне, сиротеющем в углу после окончательного ухода хозяйственной Веруни. Эта картина Леву неизменно умиляла. Было приятно воображать, будто Буба раскаивается во всем содеянном и смиренно принимает роль мясного полуфабриката, готового окончить свой многогрешный жизненный путь в огненной геенне духового шкафа.

– Глядя на тебя, я неизменно задаюсь вопросами, – протягивая руку к жестянке с кофейными зернами, сообщил Лева.

Кот открыл один глаз, поощряя его продолжать.

– И вопросов у меня два: зачем ты пришел в этот мир и почему так долго в нем задержался?

– Мя, – укоризненно скрипнул Буба и снова закрыл глаза.

Он хорошо знал, что получит свой корм не раньше, чем Лева выпьет первый глоток кофе, и научился безошибочно разбираться в звуках, производимых кухонной техникой. Треск и рычание – это кофемолка, жужжание – кофеварка, журчание – готовый кофе, писк – холодильник, небрежно оставленный открытым во время добавления в чашку молока. Лева пригубил свой кофе, протянул руку к кухонному шкафчику и замер, с интересом наблюдая за Бубой. Кот сел и облизнулся. Лева не шелохнулся.

– Мя! – недовольно вякнул Буба, поднимая глаза на хозяина, нарушающего заведенный порядок.

– Вот скажи мне, если ты такой умный, то почему такой балбес? – открывая шкафчик, поинтересовался Лева.

Буба высокомерно молчал, пристально глядя на пачку кошачьего корма.

– Мне показалось, или кто-то имел наглость сказать: «На себя посмотри!» – обернулся к нему Лева.

Буба мудро молчал.

– Ну, то-то! – сказал его хозяин и щедро наполнил кошачью миску вонючими сухарями. – Как ты это жрешь каждый день, я не пойму…

У самого Левы на завтрак были детские йогурты и творожные сырки «Рыжик-пыжик», в немалом количестве собранные им в трех продовольственных супермаркетах города, где проводилась рекламная акция с бесплатной раздачей образцов продукции.