Напиток мексиканских богов

– Это же название дерева! Причем не генеалогического. Нет, так не по-нашему, не по-бангалорски! – решительно возразила Тяпа. – В индийской табели о рангах земных воплощений бессмертной души животные стоят выше, чем растения!

Эта топонимическая дискуссия с элементами индуистской философии была настолько некстати, что я потеряла нить разговора. Но сообразительный Ольденбургский сам ответил на свой вопрос:

– Поговорим о Золотой рыбке?

– Ага! – Я мигом вспомнила свою инквизиторскую роль и с воодушевлением вонзила пистолетное дуло в поясницу принца. – Так ты все-таки знаешь, где она?!

– Догадаться было нетрудно! – Ольденбургский наконец вылез из шкафа, повернулся ко мне лицом, и я увидела сначала его голливудскую улыбку, а потом еще кое-что заокеанское: пачку долларов!

– Как договаривались, десять тысяч! – сказал он и потряс в воздухе денежным брикетом. – Теперь ты давай!

– Че?! – любимое словечко гостиничной гетеры Катерины выскочило из меня, как блоха из сырой собачьей шерсти. – Ты псих ненормальный?!

– Кгхм! Я прошу прощения, если помешал, но у вас дверь открыта! – покашлял с порога безымянный герой партизанских войн, мой новый знакомый из Беловежской Пущи.

– Че? – удивился Ольденбургский.

– Вы, случайно, не Татьяна? – спросил меня дружественный белорус.

– Она Ната, – неприязненно глядя на него, ответил за меня Ольденбургский.

– Она же Ряба, она же Таня, Тяпа и Нюня! – отчеканила я, уже сильно сердясь.

– А я Лев, – кивнул партизан.

– Лев – царь зверей! – обрадовалась Тяпа. – Круто! Теперь у нас сразу два августейших мужика – принц и царь!

– Послушайте, Лев! Войдите и прикройте за собой дверь…

– Наташка! – с претензией вскричал в коридоре нетрезвый женский голос. – Тебе одной двоих не многовато ли будет? Может, поделишься?

Катерина по пояс засунулась в номер, увидела долларовую пачку в руке Ольденбургского и завистливо ахнула:

– Это за одну ночь или как?

– Катя, закрой дверь! – потребовала я, имея в виду, что она должна закрыть ее с той стороны.

Но Катька поняла сказанное по-своему и нахально полезла в номер, как поршень, толкая впереди себя партизана и приговаривая:

– Спасибо, напарница, ты не пожалеешь!

– Дверь закрой! – в один голос злобно гаркнули мы с Ольденбургским.

– Кто – я? – из коридора донесся свирепый рык, и дверь распахнулась еще шире, пропуская низколобого Кинг-Конга.

– Третьим будешь, милый? – трудоголичка Катерина тут же взяла вновь прибывшего на карандаш.

– Где твоя подружка, говори! – грозно глядя на меня поверх дурной головы самозваной напарницы, проревел громила.

– В очередь встань! – обнаглев от страха, надерзила ему я. – Тут все ее ищут, не ты один.

– Мы еще кого-то ждем? – нахмурилась Катерина. – Натаха, мы разве сами не справимся? За такие доллары можно и расстараться!

– Слушайте, что здесь происходит? – Ольденбургский наконец догадался спрятать свои баксы за спину.

– Все ищут Золотую рыбку! – проявил смышленость партизанский король Лев. – Я, может, не вовремя, но…

Он явно собирался продолжить, но тут в дверь, которую так никто и не закрыл, пытливо заглянул строгого вида товарищ с головокружительно туманным взором.

– Сцена пятая, те же и полковник Артем Петрович! – сострила моя Тяпа.

– Нашли! – торжествующе воскликнул новый персонаж.

– Че? Рыбку? – не поверила Катерина.

– Там разберемся, – невнятно пообещал находчивый Артем Петрович, пропуская в помещение каких-то добрых молодцев. – Гражданка с бутафорским «вальтером» и гражданин в сценическом костюме! На выход! Забирайте их, парни!

– А меня?! – расстроилась Катерина, вообразив, что праздник жизни пройдет мимо нее. – Парни, и меня заберите!

– А меня не надо, – Кинг-Конг косолапо попятился в угол.

– Может, я не вовремя, – в очередной раз засомневался беловежский Лев.

– Вовремя, вовремя, – успокоила его Катерина. – Не надо откладывать на ночь то, что можно сделать вечером!

Надо ли говорить, что в итоге забрали нас всех?

Паша Ольденбургский, Катерина Отельная, Лев Беловежский, Кинг-Конг Безобразный и я сама – четверо подконвойных в сопровождении полковника Артема Петровича и троих его «ребят» протопали по гостиничному коридору, выбив из ковровой дорожки устойчивую завесу пыли. Она была почти такой же непроглядной, как серый туман в очах полковника. Обеспокоенно заглядывая в них в тщетной попытке предугадать свое ближайшее будущее, я видела только сизую дымку. Она неприятно напоминала об отравляющих газах «зарин» и «фосген», названия которых запомнились мне со времен обучения на военной кафедре института. Пугливая фантазерка Нюня утверждала, что смутно видит в этом тумане очертания некой угловатой конструкции, затрудняясь с уверенностью определить, что же это такое – пыточное кресло, виселица или гильотина. В свете ее зловещих видений оптимистично спрогнозировать будущее как-то не получалось. Тяжелые шаги звучали грозовыми раскатами. Ощущение приближающейся бури сконцентрировалось, насытило затхлую атмосферу бодрящим озоном, и я не сильно удивилась, когда в глаза мне сверкнула первая молния.