Наплевать на дьявола: пощечина общественному вкусу

Музей организовали совсем недавно, в 2000 году, молодые ребята, учителя из местной школы, жители того же Мартынова. Сначала они записывали местный, кацкий (по названию протекающей здесь речки Кадки), фольклор, занимались краеведением. Потом решили опубликовать собранные данные в журнале, который, раз уж такое дело, сами и начали издавать. Ну а дальше купили у бабушки, навсегда уезжавшей из деревни к детям, дом, потом прикупили второй…

В прошлом году в маленьком Мартынове побывали 17 тысяч туристов. Гостям показывают избу, амбар во дворе, мохнатых овечек в загоне, рассказывают о крестьянском хозяйстве и быте, но совсем не уныло, а грамотно, остро, живо. После экскурсии гостей ведут в другую избу, сажают за длинный стол и начинают комменничать. То есть ломать комедию. Из записанных по окрестным деревням народных драм эти веселые музейщики составили представление. Мы как раз на такое попали. Как же все хохотали! Как бурно помогали растяпе Титу выбрать невесту! Одна туристка настойчиво предлагала себя ему в жены. То, что роль Тита играла девушка, ее совершенно не смущало. Успокоились все только за отличным обедом, приготовленным в русской печи.

В общем сама изба – только верхушка. Ее по-умному подают, иначе народ ни за что бы сюда не повалил. А еще в фондах музея хранятся не только письма, тетради, личные вещи крестьян, но и автобусные билеты, и квитанции 1990-х. Потому что скоро все тоже забудут, как они выглядели. Жителям Мартынова не нужно рыть колодцы, искать знаменитостей – они и так ощущают себя стоящими по колено в реке истории. И черпают из нее горстями.

А мы монтажники-высотники

Об остросюжетности

За последнее время вышло сразу несколько книг, сочетающих свойства высокой и массовой литературы. Вот, например, свежий роман Алексея Слаповского «Пересуд» – по наружным признакам чистейшей воды триллер, зато по внутренним… Полифоническая драма, намного более глубокая, чем того требует жанр триллера. Слаповский, автор нескольких сценариев, давно уже и в прозе мыслит как сценарист, но этот его роман не так легко будет поставить: каждый из 23 героев, пассажиров рейсового автобуса, слишком много для камеры думает, вспоминает и проживает за краткие автобусные часы. По законам триллера выстроен и последний роман Дмитрия Быкова «Списанные». Хотя в результате он оказывается вообще никаким не триллером, но внешняя канва событий надолго запутывает читателя. Вот и в романе Анатолия Королева «Stop, коса!» за фасадом детектива и страшной истории скрывается философский трактат о смерти и бессмертии. Наконец, недавний роман Александра Архангельского «Цена отсечения» – тоже практически детектив, но, как опять же выясняется, детективная интрига здесь лишь приятный на ощупь футляр для публицистического романа о судьбах России, сшибке вяловатых, но не потерявших сердце интеллигентов и реально-конкретных, но мало что смыслящих в человеческих отношениях бизнес-мужиков.

Впрочем, не так и важно, о чем именно эти книги, важно, что все четыре автора использовали для решения задач, которые ставит перед собой высокая литература, формы литературы массовой. А именно: сделали свои книги остросюжетными. Исследователи рукописной литературы давно заметили: часто самый полный вариант манускрипта – самый древний. При переписывании какого-нибудь авантюрного романа, например, от копии к копии, от десятилетия к десятилетию роман худел. Убирались длинноты: не имеющие прямого отношения к ходу действия описания экзотических стран, природы, диалоги, шутки, философские рассуждения. Оставался голый сюжет. И роман становился доступен максимально широкому читателю.

Понятно, что, когда современный автор делает ставку только на энергичный сюжет, это значит одно: он стремится захватить как можно более массовую аудиторию. Других целей у него нет. Искусство начинается дальше, на следующем этаже, с которого видно бесчисленное множество деталей, совершенно не нужных для развития действия – оттенки предгрозового неба, силуэт парусника на горизонте, откуда слышна забавная острота или какой-нибудь парадокс о нынешней политической ситуации.

Но значит ли это, что названные выше авторы потянулись к массовому читателю, забыв о мечтах поэзии, не желая дивиться божественным природы красотам? Совсем нет. Ведь сюжет во всех трех случаях оказывался лишь упаковкой и дружелюбным жестом по отношению к читателю. Что мне, например, как читателю только приятно.

Кстати, если бросить взгляд на европейскую литературу, мы увидим, что она-то всю эту науку освоила: Букеры-Гонкуры достаются сплошь остросюжетным историям, детективным или полудетективным, кружащим вокруг таинственного самоубийства, убийства, исчезновения…