Наполеон 2. Книга вторая: Стать богом

Остужев понял, за что этого человека так многие не любили. Во всей его манере, в выражении лица, глаз, читалось одно: дело превыше всего, а на остальное у меня времени нет. С таким не пошутишь, и о высоких чувствах не поговоришь.

— Осмелюсь заметить, что простым англичанам Лев не нужен, — сказал Александр. — И войны им не нужны. Не они получат Льва, и даже не Британия, а охотники за предметами. И воспользуются они Львом не в интересах простых людей.

— Ну конечно! — всплеснул руками. Аракчеев. — И не в интересах России, вот о чем, прежде всего, думай! Только англичанам простым ото Льва польза будет очень простая: у новых обладателей предмета гнездо в Лондоне, а значит, нога вражеского солдата не ступит на острова. Наоборот, английский сапог будет топтать Европу. А до наших границ не так далече, как тебе кажется. Ладно, вот что мне скажи, как лично знающий Бонапарта. Пойдет он на авантюру? Сунется в Ирландию с десантом?

Прежде чем ответить, Остужев хорошенько подумал. Он вспомнил Бонапарта так явственно, будто он вот сейчас находился в камере. Невысокий, но величественный, Наполеон стоял у зарешеченного окна, сложив руки за спиной, и думал. Думал четко, как машина, просчитывающая все варианты.

— Нет, — решительно ответил Александр. — Бонапарт не сунется льву в пасть, я сейчас о британском королевском льве. Хотя бы даже потому, что по специальности он артиллерист, и военными успехами во многом обязан именно мудрому руководству артиллерией. При всем желании он не сможет доставить на острова достаточно пушек, чтобы хоть отдаленно сравниться с британской мощью. А без артиллерии Бонапарт может воевать долго, но с единственным финалом — проигрышем всего. Он знает, что Лондон не запугать. Он немало знает о предметах, хотя Колиньи, возможно, солгал ему в чем-то. И хотя Колиньи с ним больше нет.

— Есть! — оборвал его Аракчеев. — Колиньи снова при генерале и пользуется большим его доверием. Вот только не зря ли Бонапарт ему доверяет. Впрочем, господин Остужев, вас это уже не касается. Вы ведь вышли из игры, верно? Что ж, хватит вам тут прохлаждаться, — барон встал и зябко поежился. — Мрачное все же место! Отправляйтесь во Владимир, к батюшке с матушкой, и забудьте обо всем, что с вами случилось. И об итальянке той тоже забудьте. Женитесь на румяной барышне из мелких помещиков, да хлебайте щи. Прощайте.

— Постойте! — Остужев вскочил. — Со мной приехал паренек один, Иван Байсаков! Он, может быть, в бегах числится, но. Простая русская душа! Захотел свет посмотреть, в плен попал, потом в рабство к мамелюкам. Вы уж не наказывайте его строго!

— У вас еще и личные просьбы ко мне имеются? — Аракчеев явно поразился такому нахальству. — Паренек. Мамелюки — это которые в Египте, что ли?

— Они самые! Но он даже грамоте не слишком обучен, поэтому толку от Ваньки никакого нет. Его бы к службе пристроить и.

— Прощайте!

Не дослушав, Аракчеев покинул камеру. Оставшись один, Александр бросился на койку. Да, все так и будет, как обещал барон: имение родителей, жениться на помещичьей дочке, усадьба, дети, званые обеды. Простые нравы, не слишком грамотные люди. А все остальное следует забыть. А когда России будет грозить беда, когда придет Лев, пойти в армию и умереть с облегчением. Потому что никогда он не сможет забыть о предметах, охотниках за ними и Джине, навсегда любимой Джине Бочетти, которую он сам и застрелил. Будущая жизнь казалась невыносимой, но Остужев решился наказать себя хоть таким образом.

Вскоре за ним пришли, выдали одежду, бумаги и деньги на дорогу. Никто больше ни о чем не спрашивал Александра, никто ни в чем не упрекал. Он тоже не стал задавать вопросов, и послушно отправился в свое имение. Когда сани довезли его до родного дома, там его сначала даже не узнали. Наконец, дворовые с испуганными лицами — отощал-то! лицом весь почернел! — гурьбой отвели к родителям, которые и не чаяли уже увидеть пропавшего сына. Состоялась трогательная встреча, и праздничный ужин, полный совершенно ненужных и даже неприятных Александру расспросов. Наконец, усталый, разомлевший, он оказался в кровати. Мать поцеловала его, потушила свечу, и он уснул, в первый раз за последние месяцы без кошмарных сновидений.

И потянулись дни, похожие друг на друга. Все было так, как и ожидал Александр: визиты к соседям, назойливые расспросы, и, конечно же, испуганные глаза: как так, без крепостных живут? Как так — без царя? Конечно, надобно бы навести порядок, да уж очень страшно этот Бонапарт австрияков побил! Едва Вену не взял, вы слышали? Остужев умолкал, и слушал весь вечер, как соседи наперебой несут чушь. Здесь всякий человек, побывавший в Петербурге, уже считался образованным. Здесь ни к чему не стремились, ничего не ждали, ни за что не боролись — здесь просто жили день за днем. Незаметно, как-то сама собой, появилась у Александра и невеста — милая, тихая девушка, разве что подозрительно похожая на свою сварливую мамашу. Вот только «жених» порой путал ее имя, оно почему-то никак не запоминалось. Впрочем, сам Остужев знал ответ.