Наполеон

С Данией Наполеон обращался жестко, но не столь жестоко. 31 июля он потребовал обратить внимание датчан на его недовольство продолжавшимся потоком британских товаров и корреспонденции через их территорию, а также неспособностью датчан предотвратить вход английских боевых кораблей в Балтийское море. В данном случае император не задавал конкретных сроков и ничего не говорил о датском флоте. Однако конечный выбор для правительства этой страны был совершенно ясен: война с Великобританией или война с Францией. Сохранить нейтралитет Дания не могла, и Тильзитский договор предписывал ей союз с двумя империями.

К середине августа в Париже стало известно о британской экспедиции в Данию. 16 августа Наполеон принимал дипломатический корпус и спросил посла Дании о последних событиях и местоположении датской армии. Посол выразил сомнения в агрессивных намерениях британцев. Эти слова не убедили императора. Он сказал, что у англичан не могло быть иной цели, кроме захвата Копенгагена, датского флота и острова Зеландия. Наполеон совершенно верно оценивал ситуацию и не планировал немедленных военных действий против Дании. Однако он рассчитывал на датский флот в морской войне с Англией и вовсе не отказался окончательно от планов высадки десанта на Британские острова. Союз с Россией дал этим проектам новое измерение. На берегах Северного и Балтийского морей Наполеон думал создать громадный плацдарм для нападения на Великобританию, и датские корабли должны были играть видную роль в этом деле. «Вероломный Альбион» опередил императора, разработав и осуществив жестокую, но предельно эффективную акцию.

Император был в бешенстве. Его планы на Севере рушились. Тогда он решил разделить зоны влияния и обратить свой взор в большей степени на юг континента, предоставив Александру враждебную Швецию и другие удаленные от Франции государства.

Реакция на бомбардировку англичанами мирного Копенгагена, в ходе которой использовалось новейшее техническое изобретение — ракеты Уильяма Конгрива, была единодушной. Австрия отозвала своего посла из Лондона после простого намека со стороны французов. Александр передал английскому послу ноту с протестом и сообщил генералу Савари, временно аккредитованному при русском дворе, что готов принять против Англии те меры, которые укажет император французов.

Савари добрался до Санкт-Петербурга 23 июля. Царь принял его вечером того же дня просто и по-дружески. Он спрашивал об императоре Наполеоне. Позднее он вспоминал о своем желании посетить Париж и планах Наполеона приехать в Санкт-Петербург.

Генерал докладывал Наполеону о своих петербургских встречах, и император требовал от него точных и глубоких наблюдений. Наполеон интересовался наличием в России среднего сословия — силы, наиболее склонной к восприятию новых идей. Савари отвечал, что кроме группы купцов никакого среднего класса в России нет: есть дворянство и простой народ.

После основательных раздумий Наполеон решил назначить чрезвычайным послом в России своего обер-шталмейстера, дивизионного генерала Армана де Коленкура. Бывший маркиз должен был приложить все силы к завоеванию светского общества Санкт-Петербурга и не жалеть при этом денег, а потому император назначил ему изрядное содержание в 800 тысяч франков в год. Еще 250 тысяч франков были выделены на расходы по помещению.

Наполеон и Александр понимали главный недостаток нового союза — скудный товарооборот между двумя странами. Император французов подумал о том, чем можно заполнить вакуум, возникавший вследствие прекращения Россией экономических отношений с Англией. Он проявил готовность к закупкам в России мачтового леса и планировал построить на русских верфях три своих корабля. Он обещал пятьдесят тысяч ружей нового образца для русской армии и открыл французские гавани для российских кадетов. Наполеон думал и о развитии культурных связей и поручил подобрать актеров и актрис для работы в России.

Александр со своей стороны придавал импульсы сотрудничеству и в сентябре назначил графа Николая Петровича Румянцева министром иностранных дел. Румянцев был сыном знаменитого фельдмаршала и сторонником восточной политики, что было очень важно для Александра в связи с новыми русско-французскими проектами.

Бомбардировка Копенгагена столь ясно подтвердила бескомпромиссность британского правительства, что российский император более не питал иллюзий относительно своего посредничества в заключении мира. 7 ноября была выпущена декларация, объявлявшая о прекращении сношений между Россией и Великобританией. Александр опережал график, установленный тильзитской договоренностью, и действовал исключительно в духе профранцузской политики.

Выполнив важнейшее обязательство, царь напомнил о дележе Турецкой империи. Он заговорил с Савари о Молдавии и Валахии и облек свое желание скорейшего приобретения княжеств в форму просьбы к Наполеону. Генерал направил депешу императору, для которого наступал момент истины.