Наполеон I Бонапарт

Все просыпался, спрашивал, который час, и посылал узнать, не уходят ли русские; бредил, что уйдут.

В пять утра, когда ему доложили, что маршал Ней все еще видит неприятеля и просит позволения начать атаку, император встал, встряхнулся, как будто ободрился и проговорил: „Наконец-то мы их держим! Идем же, откроем дверь в Москву!“ [Ibid. P. 373.]

Вышел на занятый позавчера Шевардинский редут; подождал, чтобы солнце взошло, и, указывая на него, воскликнул: „Это – солнце Аустерлица!“ – но таким равнодушным голосом, что лучше бы совсем не говорил.

Да и солнце всходило против него, со стороны русских, ослепляя французов и открывая их ударам врага», –свидетельствует со слов П. Сегюра Мережковский.

Еще ночью, когда начало битвы было уже в принципе не за горами, Наполеон встрепенулся. Стоял час Быка – «наиболее томительное для человека время незадолго до рассвета, когда властвуют демоны зла и смерти» (по определению Ивана Ефремова). Бонапарт неожиданно обратился с вопросом к одному из своих адъютантов. У Тарле об этом упомянуто так:

«Он (т. е. Наполеон. – Г. Б. ) внезапно спросил дежурного генерала Раппа, позванного в палатку: „Верите ли вы в завтрашнюю победу?“ – „Без сомнения, ваше величество, но победа будет кровавая“. Тут Наполеон невольно выдал, играя цифрами, свою мысль не пускать завтра в ход ни гвардию, ни часть кавалерии, т. е. уберечь от битвы около 50 тысяч человек из 130, которые составляли тут его войско: „У меня 80 тысяч, я потеряю 20 тысяч, а с 60 тысячами войду в Москву. К нам там присоединятся отставшие, потом и маршевые батальоны, и мы будем сильнее, чем до сражения“».

Генерал Рапп, увы, был совершенно прав.

В день Бородина было пролито целое море человеческой крови…

«…самый кровавый из всех моих боев», – скажет о нем Наполеон.

Е. В. Тарле справедливо утверждает: « Во всемирной истории очень мало битв, которые могли бы быть сопоставлены с Бородинским боем и по неслыханному до той поры кровопролитию, и по ожесточенности, и по огромным последствиям. Наполеон уничтожил в этом бою почти половину русской армии и спустя несколько дней вошел в Москву, и, несмотря на это, он не только не сломил дух уцелевшей части русского войска, но не устрашил и русского народа, который именно после Бородина и после гибели Москвы усилил яростное сопротивление неприятелю».

По поводу реального соотношения сил перед боем, как это ни странно, бытуют самые различные мнения. Давайте же обратимся к монографии все того же Е. В. Тарле, известного своей скрупулезностью при изложении фактов.

М. Б. Барклай де Толли

П. И. Багратион. Гравюра Ф. Вендрамини

«Русская армия под верховным начальством Кутузова располагала перед Бородинским сражением следующими силами.