Наполеон и его женщины

Экипаж немедленно спустил паруса и сбросил в море четыре орудия. В час дня на борт поднялись два британских офицера с командой захвата. В два рейса капитан Лоран, его офицеры, матросы и Фурес были перевезены на британский корабль «Лев».

Узнав о том, что лейтенант был направлен с заданием Бонапарта, капитан английского корабля позвал на помощь матросов. «Его обыскали, – рассказывает нам герцогиня д’Абрантес, – затем раздели до нижнего белья, чтобы убедиться, не прятал ли он более важного послания, поскольку английский капитан, просмотрев те бумаги, которые лейтенант так хитроумно спрятал, не нашел ничего ценного, а сведения, которые вез лейтенант, капитан сам имел честь, он это хорошо помнил, отправить в Лондон несколько недель тому назад, и эти сведения потом были опубликованы в “Мониторе” Директорией».

Не найдя ничего интересного, англичанин обратился к лейтенанту:

– Как вас зовут?

– Жан-Ноэль Фурес!

Услышав это имя, капитан «Льва», который, как сообщает нам все та же герцогиня д’Абрантес, «имел из Египта такую свежую и точную информацию, как если бы он жил в Каире или Александрии, подмигнул своему старшему офицеру»⁷¹. Мгновенно пришедшая ему на ум мысль о том, чтобы помешать Бонапарту «в его любовных усладах», показалась ему остроумной. Он подумал, что правительство в Лондоне будет этим довольно.

– Сэр, – сказал он Фуресу. – Перед тем как вернуться в Англию, корабль, которым Его Величество оказал мне честь командовать, должен будет совершить долгое плавание в восточных морях. Я обязан оставить на борту в качестве пленников офицеров и экипаж «Охотника», но, что касается вас лично, то, поскольку ваше задание потеряло всякий смысл, я не хотел бы навязывать вам участие в плавании, которое продлится несколько месяцев. Если вы можете дать мне слово офицера не воевать против Англии до окончания военных действий, я с радостью высажу вас в любой точке египетского побережья, которую вы выберете…

– Я даю вам слово, – ответил обезумевший от радости Фурес.

Вечером того же дня капитан «Льва», счастливый тем, что мог подложить Бонапарту свинью, привез лейтенанта назад в Египет.

…Там ему суждено было узнать, по словам госпожи д’Абрантес, «что не все крокодилы водились только в Ниле…».

Глубокой ночью шлюпка со «Льва» высадила Фуреса в маленькой бухточке неподалеку от Александрии. Когда взошло солнце, он сидел, клацая зубами от холода, на скале, счастливый от мысли, что сможет скоро снова увидеться со своей Красоткой.

Часов в восемь утра какой-то проезжавший мимо египтянин согласился подвезти его в своей повозке, запряженной ослом. К полудню они подъехали к городу.

Лейтенант немедленно помчался к командиру александрийского гарнизона Мармону и рассказал о том, что с ним приключилось.

– Благодаря необычайному милосердию английского офицера, – сказал он, светясь от радости, – я преподнесу жене хороший сюрприз.

Генерал, который знал о том, что Бонапарт поселил Полину в роскошном дворце в двух шагах от дворца, служившего ему резиденцией, с трудом сдерживая смех, подумал, что жизнь все-таки занимательная штука.

– Я полагаю, – сказал он, – что вам лучше пока побыть здесь. Ваше задание сорвалось, но еще не закончилось. Генерал Бонапарт, несомненно, пришлет вам новые инструкции. С вашей стороны было бы неразумно предпринимать шаги, которые могут ему не понравиться…

Фурес покачал головой:

– Я уверен, что он поймет мое нетерпение. Да и к тому же я потерял депеши: я всего лишь пустой чемодан. А что можно сделать с пустым чемоданом в Александрии? Если его надо снова наполнить, следует вернуться в Каир.

Мармон, хотя это и веселило его, все же обеспокоился, представив, какой скандал мог разразиться. Не зная, какие еще дополнительные аргументы следует привести, он заговорил более жестким тоном:

– У меня нет причин вас удерживать, лейтенант, но я вас предупреждаю: если вы вернетесь в Каир, вам плохо придется!

Фурес улыбнулся:

– Конечно же, главнокомандующий будет очень недоволен тем, что я не выполнил задания, – сказал он. – Но он будет так рад увидеть меня живым и невредимым, хотя я мог остаться в плену у англичан, что он наверняка простит меня!..

Такая наивность, такая глупая самоуверенность в конце концов вывели Мармона из себя. Немного подумав, он решил, что этот дурак заслуживает хорошего урока, и разрешил ему уехать…

Фурес сел на джерму⁷², которая шла вверх по Нилу, и через шесть дней был уже в Каире. Горя нетерпением поскорее обнять Полину, он помчался домой. При виде пустого дома он страшно удивился.

Он стал звать жену, открыл все двери и тут заметил слой пыли на мебели и отсутствие всех вещей жены. Будучи не настолько глупым, как казался с виду, он заключил из всего этого, что Полина уехала.

«Тогда, – рассказывает нам Леоне Дешам, – он присел на сундук, оценил ситуацию, взвесив все “за” и “против”, и решился-таки допустить, что, несмотря на звание лейтенанта егерей, он стал рогоносцем!..»⁷³

Это открытие взбесило его.

Недолго думая, он помчался в клуб офицеров 22-го егерского полка для того, чтобы узнать имя своего соперника.