Наполеон и Мария-Луиза

Когда мадам дю Кайла откланялась, король, поставленный в тупик, задался вопросом, почему же Зоэ отказывается принять в дар замок Сент-Уэн? Перебрав множество предположений, он в конце концов убедил себя в том, что фаворитка не желает принимать подарок, потому что замок ранее принадлежал маркизе де Помпадур, и деликатность чувств мадам дю Кайла не позволяет ей наследовать столь легкомысленной и безнравственной женщине.

Людовик XVIII ненавидел полумеры. Он решил, что прикажет снести замок до основания и закажет постройку нового, задуманного, выстроенного и меблированного для Зоэ.

Работы начались тотчас же. Однако король опасался, что его выбранят, и не сказал об этом фаворитке ни слова. Та же все три месяца, в течение которых все газеты, двор и весь город только и говорили об уничтожении замка Сент-Уэн, делала вид, что ничего не знает об этом.

8 июля мадам дю Кайла все же согласилась сопровождать Людовика XVIII, который должен был заложить первый камень будущего замка. На месте их встретил архитектор, г-н Итторф, прочитавший изумленной аудитории следующий текст, составленный королем самолично:

«Его величество Людовик XVIII, возвратившись в свою страну, торжественно объявил в декларации, подписанной в замке Сент-Уэн 2 мая 1814 года о предстоящем вскоре обнародовании Хартии, которую он намеревался даровать своим подданным. Через несколько лет Сент-Уэн был разрушен, и король, доверив дружбе попечение о том, чтобы продлились воспоминания о его заботах о благе подданных, пожелал, чтобы эти ставшие знаменитыми руины были навсегда запечатлены в памяти будущих поколений. Сей камень, на котором по приказу его величества будет воздвигнут новый замок, несет на себе печать, наложенную королем собственноручно, а надпись на нем высечена рукой принца. Заключенный в свинцовый футляр, сей камень был помещен в основании постройки в присутствии мадам Зоэ Виктуарии Талон, графини дю Кайла. Достоинства, ум и возвышенность чувств графини сделали ее подругой короля. Ее горести, ее нежность и храбрость, которую графиня проявила в борьбе за своих детей, вызвали у его величества глубочайшее уважение. Узнав ее, король сразу же разгадал, какое утешение его дружба может ей принести».

Чтение этого вычурно составленного документа сопровождалось аплодисментами придворных. Когда оно было закончено, пергамент с текстом поместили в ларец, а опечатанный ларец внутрь камня. Затем Людовик XVIII, краснея как школьник, произвел несколько символических взмахов мастерком.

С этого момента все королевство узнало о том, что Зоэ стала официальной фавориткой монарха-подагрика.

Итак, будучи отныне полностью уверенной в могуществе своих чар, мадам дю Кайла могла твердо обещать партии ультрароялистов, что их политика восторжествует. Она начала с того, что потребовала отставки герцога де Ришелье, которого даже граф д'Артуа находил слишком вялым.

Людовик XVIII некоторое время не решался изгнать из правительства того, кто всегда действовал к его полному удовлетворению. Однако Зоэ настояла на своем, и монарх обещал ей, что письмо об отставке герцога будет ему вручено еще до того часа, когда он ляжет спать. В полночь секретарь передал герцогу документ…

На следующий день Людовик XVIII, все же немного стыдясь того, что прогнал доброго и честного слугу, сделал одному из своих приближенных следующее ошеломляющее признание:

— Наконец-то у меня в доме воцарится покой…

Ставшая, в сущности, «королевой Франции», мадам дю Кайла побудила короля призвать графа де Виллеля. Виллель сформировал кабинет министров крайне правого толка с Матье де Монморанси (тестем Состена де Ларошфуко, чьей любовницей была Зоэ) на посту министра иностранных дел; во главе министерства почт и телеграфа был поставлен герцог де Дудовилль (отец Состена), а министром юстиции назначили г-на Перонне, молодого пылкого адвоката, которого мадам дю Кайла уже давно хотела заполучить в любовники.

Такая эротико-политическая комбинация позволила и другой женщине извлечь свою выгоду: мадам Рекамье, любовница Матье де Монморанси, сделала так, что ее драгоценный Шатобриан был назначен послом Франции в Лондоне…

Могущество мадам дю Кайла было столь велико, что политики, военные, газетчики, чиновники, лица духовного звания спешили к ней в приемную выразить свое почтение. В то время как король, уронив голову на грудь, дремал в своем кресле на колесиках, Зоэ вела прием. «Просители прибывали в огромном количестве, — пишет Эдуард Перре. — Тетрадь, в которую ее компаньонка записывала краткое содержание ответов на многочисленные просьбы, сохранилась среди других рукописей Национальной библиотеки. Решительно все обращались к мадам дю Кайла: поэты, люди в поисках места, всяческие льстецы, ее подруга детства, герцогиня д'Абрантес, герцог д'Аваре, напомнивший фаворитке об оказанных ей услугах и желавший теперь получить командование 19-й дивизией».