Наполеон и Мария-Луиза

«Она высасывала из него все жизненные соки».

Жан-Рене Мартина

Наполеон, как известно, во всем любил порядок. Поэтому неудивительно, что во время поездки по Голландии он предусмотрительно отвел в распорядке дня определенные часы на занятие любовью, чтобы, не теряя даром времени, произвести на свет сына. Строго следуя этому расписанию, он увлекал императрицу на огромную кровать и старался оплодотворить ее разными испытанными способами. Эта его роль садовника пришлась по вкусу Марии-Луизе, которая весьма быстро постигла науку любви. Истинная дочь своего отца, она за несколько недель стала искусной партнершей, причем наделенной богатой фантазией, что особенно нравилось Наполеону.

Молодая женщина, со своей стороны, была признательна императору за то, что благодаря ему познала тайну чувственных наслаждений, и если ее прежняя ненависть к Наполеону пока еще не переросла в любовь, то, по крайней мере, их отношения можно было назвать неким любовным сообщничеством, дававшим полную иллюзию любви. Она ласково называла его Нана, Попо или «мой противный кавалер» и говорила дамам из своего окружения:

— Невероятно, но этот грозный полководец, оказывается, может быть обходительным и любезным.

Лакомка и гурманка, она и в постели любила утонченные наслаждения, даря Наполеону восхитительные ночи, правда, быть может, несколько утомительные для человека, несущего бремя главы государства.

Что было тому причиной: страстная натура восемнадцатилетней женщины или, как утверждают некоторые историки, строгий наказ отца — останется навсегда тайной.

Одно было бесспорно: наутро великий император вставал с абсолютно пустой головой, едва держась на ватных ногах, с мутным, ничего не выражающим взглядом, и ему очень не хотелось заниматься делами Империи.

Но это переутомление не умеряло любовного пыла императора, для которого не было тогда ничего важнее, чем зачать наследника. Он произносил плохо подготовленные речи, диктовал бессвязные письма, зато, одержимый идеей упрочения династии, по несколько раз в день ублажал императрицу.

Император никогда не знал чувства меры в любовных утехах, а рядом с обворожительной нимфоманкой просто стал одержимым.

«Пользуясь его страстным желанием иметь сына, Мария-Луиза очень скоро довела его до того, — пишет доктор Пассар, — что этот вполне здоровый мужчина сорока одного года почти все время находился в состоянии сексуального возбуждения. Застигнутый приапизмом в тот момент своей жизни, когда ему необходима была упорядоченность чувств и трезвость мысли, чтобы с подобающим величием завершить предначертанное ему судьбой, Наполеон стал марионеткой, и каждая проходившая мимо женщина вызывала у него безудержное половое влечение».

С особой очевидностью это проявилось в Голландии.

Удовлетворяя пламенную страсть Марии-Луизы, которая могла довести до изнеможения не одного дюжего артиллериста, он одновременно становится любовником красавицы княгини Альдобрандини и герцогини де Монтебелло.

Поведение юной императрицы сурово осуждает историк Александр Маан.

Вот что он пишет:

«Будь она Цирцеей или злой феей, посланной, чтобы освободить Европу от поработившего ее тирана и отомстить за смерть Марии-Антуанетты, ничего лучшего она не могла бы придумать.

Играя на его слабых струнах и, в частности, используя его страсть к прекрасному полу, и до того его ослепляющую, что он не замечает, как оказывается во власти своей возлюбленной, Мария-Луиза выбрала самый верный способ превратить Наполеона в развалину. Из-за своей самоуверенности он час-то попадает впросак. Так, невзирая на последствия, он не может устоять перед женщиной знатного и в особенности королевского рода. Ей ничего не стоит покорить его сердце и, пустив в ход все свое очарование и даже магию титула, целиком завладеть им, создав ему при этом массу сложностей. Ради нее он мог лишиться друзей и без нужды еще больше озлобить врагов.

Разнежившись в ее объятиях, он проснется однажды и воскликнет: «Весь мир против меня!».

Меж тем Мария-Луиза, сознательно или нет, делала все, чтобы подточить силы императора.

Вернувшись из Голландии в Тюильри, супруги пускались во все тяжкие, лишь бы зачать наследника. Столько усилий не могли пройти даром. И в августе юная императрица, залившись краской, сообщила Наполеону, что «бог услышал их молитвы».

Император даже вскрикнул от радости, и тотчас же занялся назначением лиц, которые должны были составить двор маленького принца.

Семь месяцев во дворце царила радостная суматоха. Люльки, колыбельки, платьица, чепчики, туфельки, пеленки и игрушки заготавливались в количествах, достаточных для рожениц всех пяти континентов.

И вот 19 марта, к вечеру, у Марии-Луизы начались схватки. С этого времени и до тех пор, пока она не разродилась, во дворце творилось что-то невообразимое. Придворные дамы падали в обморок, доктора била дрожь, кто-то из слуг опрокинул горку с посудой, какой-то гвардеец кинулся звонить в большой колокол Нотр-Дам, а Наполеону срочно потребовалось принять ванну…