Наполеон и Мария-Луиза

Долгое время Наполеона необычайно беспокоила мысль о том, что слухи с острова дойдут до Пармы, где Мария-Луиза правила с апреля 1816 года.

Увы! Вывшая императрица и без этого достаточно про него узнала!..

Почти ежедневно господин фон Нойперг приносил ей ворох памфлетов, изданных в Париже. В них шансонье, которые пятнадцать лет ходили в узде, выдавали все, на что были способны.

Все эти памфлеты, естественно, касались любовных приключений Наполеона. А господин фон Нойперг, имеющий довольно приятный голос, не отказывал себе в удовольствии лично напеть самые смелые песенки, для того чтобы окончательно отвратить Марию-Луизу от мужа.

Однажды вечером в гостиной герцогини он спел куплет из гадкой песенки под названием «Житие Николя»88.

В двадцать лет Лажоли89 познала удачу:

Был муж и десяток «любимцев» в придачу,

И она Николя родила,

Но вот от кого?

Не узнать нам того,

Вот ведь какие дела!90

На следующий день он исполнил с вполне понятным ехидством в голосе песню, которую парижский автор сочинил на мотив «Папаши Гилл ери»:

Жил-был человечек один

(Шепну его вам имя я:

Николя!),

Парижа и Рима он был господин

И свои обегал он владения

Весь в заботах вселенских,

Вкушая и там,

Вкушая и сям

От прелестей женских.

Ах, Николя, Николя!

Родит же подобных гурманов земля!

Принимая гостей за столом

В замке своем Мальмезон,

Вел себя он неуемным котом.

Что за шутки выкидывал он:

Юбки он дамам всем задирал

И нахально на ноги взирал.

Вкушал он и там,

Вкушал он и сям От прелестей женских.

Ах, Николя, Николя!

Родит же подобных земля!

Что он щупал актрис всех подряд

Из «Театр-Франсе» —

Знают все.

Журналисты не зря говорят:

С Бургуэн или Жорж —

То не ложь —

Что вкушал он и там

И вкушал он и сям

От прелестей женских.

Ах, Николя, Николя!

Родит же подобных земля!

Николя примерным братом был,

Ласками сестриц не обделил.

Ну, скажите, до чего был мил!

Их он очень горячо любил,

И любил, как брат и как любовник —

Вот разбойник!

А женившись на эрцгерцогине,

Наш неутомимый Николя —

Пусть она собой была мила —

Не обрел покоя и в помине,

Дам придворных продолжал хватать,

Его не унять!

Щупал он и там,

Щупал он и сям,

Мог и на кошку польститься.

Ах, Николя, Николя!

Ну надо ж такому родиться!91

Эта песенка очень не понравилась Марии-Луизе.

Ее отвращение к Наполеону усилилось.

Ибо со времени ее приезда в Парму в душе ее снова возникла та ненависть, которую бабка ее некогда заронила в душу ребенка. И ничто не оскорбило ее сильнее, чем манифестация укрывшихся в Болонье бывших офицеров наполеоновской армии, которые, увидев однажды ее в коляске, закричали:

– Муж! Муж!..

Наполеон был для нее человеком, которого она вычеркнула из своей жизни. Она желала знать только одного мужчину в мире, господина фон Нойперга. Он так красиво пел, так складно и нежно говорил, а на герцогском ложе вел себя так страстно.

Их комнаты были разделены только кабинетом секретарши. Вечером девица уходила к себе, и генералу оставалось только отпереть замки и пересечь комнату… «Это был, – сообщает нам Макс Бильяр, – удобный способ обеспечения полной безопасности интимной связи монархини и фаворита»92.

Способ настолько удобный, что 1 мая 1817 года Мария-Луиза родила девочку, которую назвали Альбертиной…93

Очаровательную девочку, родившуюся примерно в одно время с малышом Джимми, нахальной копией которого она, возможно, была…

Глава 18 При дворе мадам дю кайла звали «королевской табакеркой»

Он часто ею пользовался…

Талейран

8 1815 года Людовик XVIII вернулся в Париж, где восторженное население встретило его каламбуром:

– Да здравствует наш папаша из Гента!94 Он улыбнулся, помахал рукой, пустил слезу и поехал в Тюильри, где нашел свое кресло на колесиках. Удобно устроившись в нем, он облегченно вздохнул. Затем, сверкая глазами, вызвал к себе Фуше:

– Ну, расскажите-ка, что Он здесь делал в течение этих трех месяцев?

Герцог д’Отрант прекрасно знал характер Людовика XVIII. Он знал, что монарх спрашивал его вовсе не о политической деятельности Наполеона. И он начал сальным тоном описывать галантные истории, которые были у императора во время Ста дней.

Толстяк-король слушал, теребя пальцами свою нижнюю губу. Он получал явное наслаждение. Несколько раз он, словно гурман, требовал подробностей о позах, которые любила принимать мадам Пеллапра во время занятий любовью, и о том, как Наполеон задирал юбки Марии Валевской перед тем, как на углу стола воздать ей быстрые почести…

– Расскажите-ка еще разок, как он овладел ею в Польше…