Наполеон и Мария-Луиза

«Дорогой собрат,

я долго размышлял над состоянием, в котором нашел Ее Высочество и в котором мы увидели ее вчера.

Это состояние близко к истерическому аффекту.

Матка была уже менее чувствительной, но все же давала о себе знать; связки сохраняли еще воспоминания о той боли и раздражении, из-за которых мы прописали ей ванны в прошлый четверг.

Спазмы, которые я увидел на ее руках, были спазмами истерии, головная боль также была истерического происхождения. Общее ее состояние характеризовалось удрученностью и истощением.

Это отнюдь не обычное воспаление, воспалительный процесс, свидетелями которого мы были, имел только преходящий характер. Привычным и постоянным состоянием для нее является состояние возбуждения матки, это состояние продолжается и грозит большими неприятностями.

Вот в чем причина ее болезни! В прошлый четверг я поговорил об этом полунамеками с принцессой.

Я отрицательно отозвался о внутренних омываниях и в общих словах рассказал ей о том, к чему может привести раздражение матки, каковой бы ни была причина этого раздражения! Полагаю, что она меня поняла, но боюсь, что не до конца. Я ничего не знаю, но обязан догадаться при помощи средств, которые нам даны для того, чтобы угадывать, и все, что я сказал относительно происхождения симптомов, которые мы с вами наблюдали и которые вы наблюдаете чаще, чем я, более чем достаточно для того, чтобы получить ключ к разгадке этой тайны.

Нельзя во всем винить душ и его шланг, следует предположить, что в организме молодой, красивой, чувственной одинокой женщины, которая прямо на глазах теряет силы, некую постоянную причину этого истощения.

Какова бы ни была эта причина, сейчас самое время ее ликвидировать.

Я повидал многих женщин, у которых были проявления этой слабости, они все начинали именно так. Совершенно очевидно, что, если она не поспешит вылечиться, время будет безвозвратно потеряно.

Не могу сказать ничего более того, что я уже сказал, поскольку ничего не знаю, но все же думаю, что мы должны спасти эту молодую женщину от гибели, и если есть некто, кто потакает ее слабостям и является ее сообщником, то вовсе не этот некто будет обвинен, а нас будут обвинять в том, что мы ничего не заметили или же обо всем умолчали. Мне не хотелось бы, чтобы меня считали глупцом или обвиняли в подлости и в коварном потворстве. Более того, считаю себя обязанным спасти эту прекрасную и несчастную женщину, чья судьба меня очень беспокоит. К счастью, я пока не могу сказать, что ее судьба приводит меня в отчаяние.

Посему поспешите, дорогой собрат, нельзя терять ни минуты. Поступайте с моим письмом как сочтете нужным или же дайте мне возможность самому поговорить об этом открыто и сердечно. Если же мы не сможем поговорить твердо, нам следует подать в отставку.

Прощайте, дорогой собрат. Примите заверения в моем глубоком уважении и искренней дружбе.

Алле»142.