Наполеон и Мария-Луиза

А Леклерк тем временем одержал несколько довольно легких побед. 5 марта он разбил Туссена-Лувертюра при Крет-а-Пьерро и освободил 3000 белых женщин и мулаток, которых негры полонили для того, чтобы их воины могли приятно провести время…

Мятежный генерал, следуя классической хитрости, притворился, что покоряется силе.

Обрадованный этим известием, генерал Леклерк триумфально вернулся в Мыс Республики.

Вот что говорит об этом очевидец:

«Нас там встретили, как победителей, выигравших двадцать битв. Мадам Леклерк вышла нас встретить. Она называла мужа “мой прекрасный мальчик”. Он действительно был словно юноша: хорош лицом, на котором начали пробиваться усы, белокур и невысок ростом»161.

Этот «прекрасный мальчик», поверив слову Туссена-Лувертюра, посчитал кампанию законченной. И в прекрасном порыве человеколюбия амнистировал всех бунтовщиков. Этот успех превзошел все самые смелые ожидания чернокожего вождя. И все же, для того чтобы усыпить бдительность французов, он некоторое время вел себя совершенно мирно и послушно, отпраздновал примирение и повсюду прославлял величие Бонапарта…

Полина, радуясь такому повороту событий, продолжала сеять вокруг себя «удовлетворение», проявляя при этом такой темперамент, который удивлял даже видавших виды людей. Канцлер Паскье пишет в своих «Мемуарах»: «Солнце тропиков удивлялось ее пылу в любовных играх!..»

Вскоре у этой неуемной молодой женщины появились другие желания. Взволнованная историями, которые рассказывали дамы ее окружения о «непомерных размерах органов у некоторых негров», Полина пожелала, как сказал Баррас, «произвести наглядное сравнение». Сделать это было очень просто: привлеченные ее красотой, негры с утра до ночи окружали ее дом.

Она начала с того, что потребовала организовать праздник с эротическими плясками. Это зрелище очень шокировало доброго и простодушного Норвена. «Нам было очень неловко, – пишет он, – прежде всего за нашу очаровательную генеральшу. Однако же, чтобы не проявлять презрения к бедным неграм, получавшим от плясок удовольствие, мадам Леклерк уселась на огромную подстилку из банановых листьев в некоем подобии павильона, который соорудили наши моряки под сенью источавших пленительные ароматы миндальных деревьев и олеандров. В конце концов мы вернулись в штаб-квартиру задыхаясь, если можно так выразиться, от отвращения, которое и поныне преследует меня, а негры, эти неутомимые танцоры, продолжали эту ужасную оргию до самого утра…»

Полина не разделяла отвращения Норвена. Возбужденная тем, что увидела, она сгорала от нетерпения отведать прелестей одного из этих здоровенных темнокожих молодцов, которых только что увидела в деле…