Наполеон и женщины

Черевъ двадцать три дня въ церкви Инвалидовъ, – храме Марса, декорированномъ съ большимъ благолепіемъ и болешой пышностъю, торжественно собрана вся офиціальная Франція, и когда Первый Консулъ занялъ место на эстраде, Грассини поетъ свой дуэтъ съ Бьянки, – вернее, свои дуэты, потому что они спели по-итальянски одинъ за другимъ два дуэта, – и Moniteur говорить объ ихъ пеніи: «Кто могъ прославитъ Маренго лучше техъ, чъи покой и благосостояніе обезпечиваетъ это событіе?»

Сo стороны Бонапарта было немного дерзко давать своей любовнице петь на этомъ офиціальномъ празднике, и если бы относительно ихъ связи возникло подозреніе, то по этому поводу не преминули бы, конечно, позлословить. Но, по-видимому, въ этотъ моментъ секрета не зналъ никто, даже Жозефина, удовлетворившаяся темъ, что было сказано въ Бюллетене. Впрочемъ, капризъ, – капризъ чувственный, по крайней мере, – не долженъ былъ долго длиться. Передъ темъ, какъ покинуть Миланъ, Грассини, опьяненная успехомъ, котораго некогда ждала такъ тщетно, вообразила, что ей предстоитъ играть большую роль не только въ театре, но и въ политике. Она решила, что ея вліяніе теперь неограниченно, и такъ какъ отъ природы была доброй и услужливой, то тронулась въ путь, нагруженная порученіями я прошеніями соотечестренниковъ.

Но Бонапартъ не допускалъ, чгобы ему говорили о делахъ, когда ему угодно было говорить о любви. Больше того, онъ требовалъ, чтобы Грассини нигде не показывалась и жила затворницей въ маленькомъ домике въ улице Шантерейнъ. Это совсемъ не отвечало намереніямъ дамы, мечтавшей совершенно о другомъ образе жизни и объ афишироваяіи на итальянскій манеръ, которое придало бы блескъ ея имени, ея личности и таланту. Такъ какъ она не была сильна по части верности и скучала до смерти, такъ какъ ей даже негде было петь, потому что ея убійственное произношеніе закрывало передъ ней двери Оперы, а въ XII г. въ Париже не было постоянной итальянской оперной труппы, то она взяла себе въ любовники скрипача Рода. Бонапартъ узналъ объ этомъ, порвалъ, конечно, съ ней, но, хотя Родъ и натерпелся страху изъ-за своей удачи, темъ не менее, ни онъ, ни Грассини нисколько не пострадали. Два раза Консулъ даже предоставилъ имъ залъ въ театре Республики для устройства концертовь (17 марта и 10 октября 1801 г.). Второй былъ особенно блестящъ: сборъ равяялся 13.868 фр. 75 сантимовъ и рецензія Сюара въ Moniteur'е достигла высотъ лиризма.

Потомъ Джузеппина Грассини вернулась къ своей бродячей жизни этуали, разъезжающей изъ Берлина въ Лондонъ, Миланъ, Геную, Гаагу, всюду радупшо принимаемая и чествуемая, съ ангажементомъ въ 3000 ливровъ стерлинговъ за пять месяцевъ. Темъ не менее, когда она проезжала черезъ Парижъ, то приходила достучаться въ дверь потайного аппартамента въ Тюильери и эта дверь открывалась передъ ней. Это были пустяки, но Жозефина совершенно теряла голову. «Я узнала, – пишетъ она одной изъ своихъ наперсницъ, – что Гроссини уже десять дней въ Париже. По-видимому, она-то и служитъ причиной всего того горя, которое мне приходится испытывать. Уверяю васъ, милая, если бы я была хотя бы немножко виновата, то я откровенно призналась бы вамъ въ этомъ. Вы хорошо сделали бы, пославъ Жюли (это – горничная) узнатъ, приходитъ ли кто-ннбудь. Постарайтесь узнать, где эта женщина живетъ».

Какъ нельзя лучше сказывается здесь характеръ Жозефины. Что ей Грассинй? Разве она не знаетъ, что не можеть быть серьезной связи между нею и Бонапартомъ, что это – только мимолетный возвратъ къ прошлому, въ которомъ воспоминаніе играетъ большую роль, чемъ страстъ. Неть, она все-же должна знать, должна шпіонять, должна собирать улики, и эти жалобы на мужа, эти вопли, адресуемые къ женщине, которую Консулъ не любитъ и почти прогналъ изъ Тюильери – въ нихъ вся душа Жозефины.

Темъ не менее, она, повидимому, вполне успокоилась, къ 1807 г., гогда начала налаживаться камерная музыка и Наполеонъ вызвалъ Грассини въ Парижъ. Онъ предлагаетъ певще, – только певице, а не женщине, – 36.000 франк. постояннаго жалованья, 15.000 фр. годовыхъ наградныхъ, не считая случайныхъ, и 15.000 франковъ пенсіи по выходе въ отставку. Кроме того, въ теченіе зимняго сезона ей одинъ разъ предоставляется залъ Оперы или залъ Итальянской Оперы для устройства концерта въ ея пользу и она сможетъ располагать по своему желанію отпусками, разъезжая по городамъ съ громкимъ титуломъ первой певицы Е. В. Императора и Короля.

Правда, этотъ титулъ не служитъ ей защитой отъ разбойниковъ, промышляющихъ на большой дороге, и 19 октября 1807 г. около Рувре, на границе Іонны и Котъ-д'Оръ, на ея почтовую карету напало четверо дезертировъ швейцарскаго полка. Несчастная подверглась насиліямъ, была ограблена; но черезъ два дня разбойники понесли кару, и Императоръ включилъ въ Почетный Легіонъ некоего Дюрандо, начальника національной гвардіи въ Вито, убившаго собственноручно двухъ разбойниковъ и арестовавшаго третьяго.