Наполеон и женщины

Гражданское бракосочетаніе, въ особенности же – церковное обставлено съ такою пышностью, какую только можно вообразить себе; императорская свита во всемъ ея блеске, настоящая выставка царскаго великолепія. Наполеонъ не смогъ бы сделать даже для своей собственной дочери. Празднество происходитъ не только во дворце: оно захватываетъ и городъ; на площади Согласія былъ сожженъ фейерверкъ. Но когда последнія ракеты погасли, последніе звуки музыки растаяли въ воздухе, гости были отпущены, и Императоръ съ Императрщей, согласно обычаю, отвели супруговъ; отъ Стефаніи нетъ возможности добиться, чтобы она приняла у себя своего мужа. Она кричитъ, она плачетъ, она требуетъ, чтобы позволили лечь въ ея комнате ея подруге по пансіону – m-lle Нелли Буржолли. Едутъ въ Мальмезонъ. Та же музыка. Кто-то говоритъ принцу Баденскому, что отвращеніе принцессы вызывается его прической, что она терпеть не можетъ прическу съ косой… Онъ приказываетъ тогда остричь себя а lа Титъ, но, какъ только онъ появляется, Стефанія разражается громкимъ хохотомъ и объявляетъ ему, что онъ сталъ еще безобразнее. Каждый вечеръ принцъ приходитъ, проситъ, умоляетъ, но ничего не можетъ добиться и кончаетъ темъ, что засыпаетъ отъ утомленія въ кресле. Утромъ онъ идетъ жаловаться Императрице, а Наполеонъ, посмеиваясь, наблюдаетъ всю эту возню, ставшую басней всего Замка. Что Императору это нравится и онъ нисколько не сердится на Стефанію, видно изъ того, что онъ приказываетъ устроить большое празднество въ Тюильери по случаю блакосочетанія; это первый большой балъ, на который приглашенъ не только весь дворъ, но и весь городъ: две тысячи пятьсотъ персонъ. Совершенно невиданное до техъ поръ зрелище представляли две кадрили, которыя вели принцесса Людовикъ и принцесса Каролина – одна въ галлерее Діаны, другая – въ маршальскомъ зале; совершенно безподобенъ былъ и буфетъ съ его шестьюдесятью антре, шестьюдесятью блюдами жаркого, двумя стами видовъ пирожныхъ, съ тысячью бутылокъ бонскаго вина, съ сотней шампанскаго, сотней бордосскаго и сотней дессертнаго. Но и при возвращеніи Стефанія не оказывается нежнее.

Должны были заговорить политическія соображенія, чтобы Наполеонъ решился вмешаться; кокетство m-lle де Богарне позабавило его, онъ не прочь былъ поддразнить по этому случаю свою жену и даже зашелъ гораздо дальше, чемъ хотелъ, предоставляя молоденькой девушке неподобающій ей рангъ, окружая ея бракъ совершенно исключительной роскошью. Но онъ видитъ, что принцъ Баденскій начинаетъ раздражаться, а теперь, когда надвигается война съ Пруссіей, приходится держаться осторожно со всеми немецкими Принцами, которые могутъ быть союзниками или, по крайней мере, оказаться полезными своей осведомленностью.

Впрочемъ, куда можетъ завести его эта игра въ любовь, не соответствующая ни его достоинству, ни его возрасту, ни его темпераменту? Онъ никогда не собирался женить принца Баденскаго на своихъ объедкахъ; несомненно, онъ не затронулъ чести Стефаніи до ея замужества; не могъ бы онъ взять себе въ любовницы эту наследную принцессу, которая уже такъ величественно держитъ себя, неимоверно гордясь темъ, что онъ ее удочерилъ. Она становится лишней въ Париже, она можетъ быть полезна въ Карлсруэ, хотя бы для того, чтобы уравновешивать вліяніе маркграфини Людовикъ и всего этого маленькаго двора, враждебнаго Франціи.