Наполеон и женщины

Достав из кармана толстую пачку писем, он развязал ее, бросил письма на простыни, словно на свое бюро, и принялся разбирать и читать их, иногда сопровождая ироническими комментариями. Мадам Жюно слушала, по-прежнему лежа в постели. Он разбирал и читал письма полчаса, потом, отложив один, два, три — четыре конверта с надписями: «Первому консулу, лично. Только в собственные руки», воскликнул;

— Ага! Вот они!

Читая их, вспоминает будущая герцогиня д'Абрантес, он развеселился и иногда восклицал, словно обращаясь к автору письма.

— А! Какие комплименты. Лестный портрет, но это в самом деле я! Это я! Да, действительно, руки у меня красивые, — и он повертел своими небольшими изящными кистями рук, — что и говорить!

Наконец, он дошел до последнего конверта, как и остальные, безбожно надушенного розовой эссенцией.

— О, да это объявление — нет, не войны, а любви. Эта красавица, которая в меня влюбилась, предлагает мне заключить с ней мирный договор любви. С этого дня она будет ждать вести от меня, и если я захочу ее увидеть, я должен приказать часовому у ворот на Буживаль, чтобы он пропустил даму в белом, которая скажет: «Наполеон!» С сегодняшнего же вечера, черт возьми!

— Боже мой, — вскричала я, — но Вы ведь не будете так неосторожны?

— А что Вы имеете против того, чтобы я поехал на эту встречу?

— Что я имею? Какой странный вопрос? Бог мой, да ведь эта дама, конечно, какая-то дрянь и нанята Вашими врагами… Это ловушка!

Бонапарт снова бросил на меня пристальный взгляд; а потом расхохотался:

— Я сказал это в шутку; конечно же, не такой я простак, чтобы попасться на удочку! Я все время получаю подобные письма, рандеву назначают то в Люксембурге, то в Тюильри, но уж поверьте, — я не обращаю на них никакого внимания!

Он написал коротенькую записочку, адресованную министру полиции; пробило шесть часов.

— Черт возьми, мне пора! — вскричал он, собрал с моей кровати свои письма, ущипнул сквозь простыню мою ножку и удалился, распевая фальшивым резким голосом:

"Нет, нет, это невозможно
Такой красы на белом свете не бывает!
О, до чего ж дитя это прелестно!
Эта красоточка с ума меня свела…"

После того как он ушел, мадам Жюно встала с постели и оделась, не переставая удивляться этому странному утреннему визиту.

Вечером в гостиной, часов в девять, Первый Консул подошел к мадам Жюно и сообщил ей:

— Я отправляюсь к воротам Буживаля!

Мадам Жюно посмотрела ему в глаза:

— Воля Ваша. Но Вы отлично знаете, какой ущерб причинит Франции Ваша гибель…

Бонапарт покачал головой, подумал и, отказавшись от своего намерения, направился в биллиардную.

На следующее утро мадам Жюно была разбужена таким же стуком в дверь, и Первый Консул, так же как и накануне, вошел с пачкой писем и журналов в руке. Тем же движением он бросил свою корреспонденцию на кровать, разложил ее и стал читать, одновременно болтая и пошучивая с молодой женщиной. «После этого, — пишет мадам д'Абрантес, — он ущипнул меня за ногу сквозь покрывало, попрощался и направился в свой кабинет, фальшиво напевая какой-то известный мотив…»

Сто лет историки бурно обсуждали, ограничился ли Наполеон тем, что щипал за ногу очаровательную мадам д'Абрантес или зашел в своих «ребяческих проказах» значительно дальше. Поразмыслим об этом и мы, для чего приведем еще несколько цитат из мемуаров герцогини, относящихся к этой анекдотической истории:

В своих мемуарах герцогиня д'Абрантес передает неправильное произношение Наполеона ("г" вместо "в" на итальянский манер;

Французский язык у Наполеона «хромал» до конца жизни, и он говорил «филиппики» вместо «Филиппины», «секция» вместо «сессия», «фульминация» вместо «кульминация» и т. д.

"Я позвала свою горничную и, без всяких объяснений, распорядилась, чтобы она никому не открывала дверь так рано, как сегодня.

— Но, мадам, а если это будет Первый Консул?

— Я не хочу, чтобы меня будили так рано, будь это Первый Консул или кто-нибудь другой. Делайте, как я говорю!"

После обеда Бонапарт пригласил на завтра своих гостей на прогулку в павильон Булар, рядом с Мальмезоном, который он купил, чтобы расширить владение. Горничные уже рассказали своим хозяевам о двух ранних утренних визитах Бонапарта в комнату мадам Жюно, и все гости во время прогулки в парке посматривали на нее исподтишка, обращались к ней почтительно, уже считая ее новой фавориткой. Бонапарт подтвердил их подозрения, отпустив ей затейливый комплимент, — а он обычно не был щедр на них. Бонапарт сказал еще, что в Бютаре будет организована охота.

— О, это неплохое развлечение. Завтра утром, в десять часов, соберемся в парке.