Наполеон III. Триумф и трагедия

Жозефина и Наполеон I также приложили дополнительные усилия в целях единения Гортензии и Луи. Это на некоторое время дало свои результаты. Правда, вскоре, как утверждает Ридли, «Гортензия в своем горе, как обычно, повернулась к матери, а не к мужу, и уже через несколько дней отправилась в дом Жозефины в Мальмезон, а Луи вернулся в Голландию. Она все еще была полностью поглощена смертью своего ребенка, хотя и получила неукоснительный наказ от Наполеона I прекратить продолжительный траур, поскольку, как он сказал ей, “короткий период скорби был бы правильным, но если она продолжит траур, то он будет рассматривать его как оскорбление самой себя”. Она прислушалась к этим мудрым словам и, оставив сына, Наполеона Луи, с Жозефиной, отправилась на отдых на Пиренеи, в Котре. Она путешествовала тайно с небольшой свитой, но о ее присутствии там вскоре стало широко известно; особенно после того, как она стала одаривать щедрыми чаевыми швейцаров и гидов. Гортензия терпеливо переносила знаки внимания, которых удостаивалась от суетливых и напыщенных мэров, но при этом продолжала относиться ко всем со своим обычным обаянием и вскоре стала очень популярна в этом районе»[49].

Единое горе, время, проведенное с супругой в Бельгии в начале мая, и настоятельные требования императора и Жозефины привели к тому, что Луи покинул Голландию и отправился на Пиренеи к Гортензии. Там Луи не нашел взаимности от супруги и через две недели уехал на воды в Юсса, в Арьеже, а Гортензия отправилась путешествовать дальше по Пиренеям. При этом, как говорит Ридли, в последующем они неизменно «заявляли, что у них не было сексуальных отношений в Котре»[50].

Судя по воспоминаниям спутников королевы, она впервые с момента смерти сына была весела и беззаботна, полностью отдаваясь прелестям поездки. 25 июля она посетила прекраснейший высокогорный водопад Гаварни, где и заночевала в придорожной гостинице. Именно этот визит к водопаду, продолжает Ридли, привлек большое внимание историков, поскольку эти события происходили за девять месяцев до рождения Наполеона III. Часто предполагалось, что в гостинице в Гаварни или где-то еще во время ее поездок по Пиренеям она ложилась спать с тем, кто был истинным отцом Наполеона III[51].

Луи все еще был на юге Франции, а Гортензия продолжала свое путешествие по Пиренеям. 11 августа 1807 года они встретились в Тулузе. В этом городе, в отличие от Котре, у них уже была интимная связь, о чем они говорили в дальнейшем[52]. После они вместе отправились из Тулузы в Париж. В дороге у них также были интимные контакты. 27 августа они прибыли в Сен-Клу. Через месяц Луи вернулся в Голландию, а Гортензия – в Париж. Они не встречались вплоть до рождения сына 20 апреля 1808 года в Париже, то есть восемь месяцев с момента их встречи в Тулузе.

На этом месте нашего рассказа, полагаю, будет не лишним прерваться и дать кое-какие пояснения, которые имеют огромное значение для последующего изложения биографии Наполеона III.

Почему столь большое внимание этому периоду жизни Гортензии и Луи уделяют авторитетные историки, исследователи и политики, а также к каким в конечном итоге выводам они приходят? Прежде всего, следует сказать, что происхождение Луи Наполеона (Наполеона III) интересует специалистов и общественность с учетом тех политических событий, которые произойдут во Франции уже в середине XIX века. Луи Наполеон шел к власти на волне популярности идеи бонапартизма и олицетворял собой продолжение политики и славы Наполеона I – ведь он был его ближайшим родственником, племянником.

Будущий первый президент и император французов обещал своим согражданам возвращение и сохранение идей Великой французской революции, которые не воспринимали королевский режим и старые порядки. Он выступал гарантом стабильности, порядка и успеха – именно тех составляющих элементов французского общества, какие были полностью созвучны направлениям внутренней политики первого императора французов.

Наполеон III выстраивал свою внешнюю политику на идеях отмены решений Венского конгресса 1814–1815 годов, Парижского мира 1815 года и других документов, практически упразднивших все достижения Первой империи и возвративших Францию к границам 1790 года. Франция вновь приступила к активной внешней политике, и ее правитель должен был выглядеть законным главой страны в глазах руководителей и элит других государств. Но все это было возможно при условии прямых да и просто родственных связей между Наполеоном III и Наполеоном I. В противном случае ставился под сомнение сам факт законного прихода к власти гражданина Луи Наполеона.

Одним из самых первых авторитетнейших и принципиальнейших противников Наполеона III был Виктор Гюго, который вскоре после прихода его к власти сказал следующее: «У него нет ничего от Бонапартов – ни внешности, ни их манер, и возможно, он вообще не принадлежит к ним. Когда вспоминают легкий образ жизни королевы Гортензии и сопоставляют даты, то его происхождение ведут от адмирала Верюэля»[53].