Наполеон III. Триумф и трагедия

Американцы, как правило, находили французского джентльмена «застенчивым, сдержанным и хорошо воспитанным»[328]. Правда, Галлек высказался так: «Мне он казался скучным и вялым. И среди мужчин он, безусловно, таким и был, но в окружении молодых дам оживлялся. Иногда он говорил: „Когда я встану во главе Франции“ или „Когда я стану императором“. Я тогда смотрел на него как на сумасшедшего… Он был довольно скучным человеком — наподобие Вашингтона[329] (имеется в виду Джордж Вашингтон. — Прим. авт.)». Обычным ритуалом стало общение с дамами, которые неизменно отмечали его превосходные манеры.

Луи Наполеон имел свой взгляд на американцев. Он считал их странными и шумными людьми[330]. Пытаясь понять американцев, он много с ними общался, в частности задерживаясь часами у бильярда в холле гостиницы. Луи нашел Америку «страной торговцев» и «спекулянтов», где наиболее трудолюбивые стремятся устроить свою жизнь, не считаясь с риском и возможными потерями. Это обстоятельство, по мнению француза, сильно отличало американцев от людей и сложившегося менталитета во Франции и Швейцарии. В новинку для него было и рабство, что он наблюдал на улицах Нью-Йорка и других американских городов. Это явление он называл «отвратительным»[331].

В конечном итоге Луи Наполеон пришел к выводу, что США — это молодое государство, которому только предстоит сформировать свою внутреннюю структуру и культуру. «Эта страна обладает огромной материальной силой, но полностью несовершенна с точки зрения моральной силы», — писал Луи Наполеон[332]. Он полагал, что Америка, совсем недавно бывшая колонией, еще не смогла полностью выйти из этого состояния.

Далее Луи Наполеон утверждал, что «в принципе, каждая [американская] колония [штат] — настоящая республика. Эта ассоциация людей, имеющих равные права, договорилась вместе работать над созиданием своей страны. И неважно, кто у них главный: губернатор или президент. Они требуют… только нескольких полицейских правил… Здесь есть свобода приобретать, но не свобода пользоваться; есть право действовать, но не думать»[333]. И в завершение он сделал следующий вывод: «Процесс перехода [от менталитета колонии к менталитету зрелого национального государства] идет ежедневно… Но я не думаю, что он пройдет без кризисов и судорог»[334].

И все же стиль и ритм жизни в Америке нравились Луи Наполеону, и он был готов задержаться там подольше. По его просьбе новые американские друзья провели несколько экскурсий по местным предприятиям. Он проявил живейший интерес к процессу производства и техническим новинкам. Так, его особое внимание сосредоточилось на экспериментах, связанных с электромагнитом.

Вместе с графом Арезе Луи Наполеон совершил путешествие в Вашингтон, осмотрел Ниагарский водопад и, переправившись через озеро Онтарио, на несколько часов оказался в Канаде. Они уже начали строить планы на дальнейшие путешествия, как вдруг непредвиденные обстоятельства заставили срочно подумать о возвращении в Европу. Луи Наполеон получил сообщение о тяжелой болезни матери[335]. Оказалось, что у Гортензии рак матки и предстояла сложная операция. С учетом характера болезни и времени, необходимого для возвращения домой, шансы застать мать живой были небольшими.

Перед тем как покинуть страну, Луи Наполеон 6 июня 1837 года направил президенту США Мартину Ван Бюрену письмо, в котором выражал сожаление, что лично не познакомился с ним в Вашингтоне. Луи говорил о том, что «судьба привела» его в Америку и он желал изучить страну, а также «людей и институты, добившихся больших достижений в торговле и промышленности, чем мы сделали в Европе оружием». Далее он сообщил, что хотел проехать «по стране, которая вызвала мою симпатию, поскольку ее история и процветание тесно связаны с памятью о нашей французской славе», но обстоятельства, связанные с тяжелой болезнью матери, требуют возвращения. Луи Наполеон проинформировал президента, что направляется в Англию, откуда намерен попасть в Швейцарию. Подробное изложение своих планов по пребыванию в Америке и проезду домой Луи Наполеон объяснил тем, что «клевета… заставляет людей полагать, что я заключил соглашение с правительством Франции».

В завершение письма француз заявил, что президент «должен знать, что имя, какое я ношу, ни на мгновение не дает мне права отклониться от пути, по которому ведет моя совесть, моя честь и мой долг. Прошу Ваше Превосходительство рассматривать это письмо в качестве доказательства моего уважения к человеку, кто занимает место Джорджа Вашингтона»[336]. Не вдаваясь в суть дела, следует отметить, что характер и тон письма больше соответствовал обращению главы одного государства к другому или, как минимум, разговору равных по статусу людей.