Наполеон. Как стать великим

Если отмести разговоры о славе, то с практической точки зрения стремление не уступить ни пяди было уже абсолютно бессмысленно. Было очевидно, что континентальная блокада с треском провалилась. Созданная с таким трудом империя начинала разваливаться. Когда в середине 1813 года в войну вступила Австрия, союзники получили уже серьезное превосходство в силах. А ведь, как охают многие историки, Наполеону тогда можно было поступиться совсем немногим — и все было бы хорошо. Что же стояло за решительным нежеланием его идти на компромиссы? Ведь так он себя не вел никогда до этого. Тупое упрямство игрока, верящего в свою «звезду»?

Но есть и еще одно объяснение.

Уже на острове Святой Елены Наполеон обронил:

— Мне надо было умереть после того, как я вошел в Москву.

В 1813 году Наполеон часто вспоминает о смерти. 2 мая, когда на его глазах был убит маршал Бесьер, Бонапарт воскликнул:

— Смерть приближается к нам!

После гибели Дюрока, о которой уже было рассказано, Наполеон бросил еще одну характерную фразу:

— Прощай, может, скоро встретимся.

Но слова — это не главное. В ту кампанию в поведении Наполеона была заметна новая черта — он начал то и дело лезть под пули. Напомню, что личную храбрость Наполеон демонстрировал множество раз, но всегда это было связано с необходимостью. На Аркольском мосту он увлек за собою заколебавшихся было солдат. В битве при Эйлау стоял под огнем с той же целью — поднять боевой дух своих подчиненных. Просто так рисковать жизнью он полагал для военачальника недопустимым. А вот в 1813 году — начал. Наполеон постоянно стал стремиться попасть в самую гущу сражения, находиться в авангарде или на острие атаки. При том, что никакой необходимости в подобной игре с судьбой не было. Может быть, он просто-напросто искал смерти?

Если вспомнить фразу Наполеона про смерть в Москве, то все становится на свои места. Возможно, Наполеон понимал: игра уже проиграна. Вершина пройдена, начинается спуск. А может быть, он просто устал.

Человек, будь он трижды гений, — все-таки не компьютер. Да и компьютеры ломаются. А Наполеон столько лет работал, как проклятый. Создается впечатление, что он вообще не представлял, что такое «отдыхать». По крайней мере, за весь период пребывания его у власти неизвестно ни ОДНОГО дня, который он полностью посвятил бы досугу. Тем более, что в последнее время постоянно приходилось решать задачи, которые даже ему были явно не по силам. Вот и наступил предел. И появилось, возможно, подсознательное стремление — покончить со всем этим. Но покончить красиво. С блеском. Тогда какой смысл торговаться из-за пунктов каких-то там мирных договоров? Да пошли вы все! Помирать — так с музыкой. А то, что при этом будет еще гора трупов…

— Вы не военный, у вас нет души солдата, какая есть у меня, вы не жили в лагере, вы не привыкли презирать свою и чужую жизнь… Что для меня значат двести тысяч человек? — бросил как-то Наполеон Меттерниху во время одной из их перепалок.

Может, все и не так. Может, у Наполеона просто ум за разум зашел. Но потом он перестал искать смерть. Потому что началась новая смертельная игра…

3. «Акела промахнулся!»

В 1813 году война вступила в решающую фазу. На исторической сцене обстановка была: «все те же и Пруссия». На этот раз у союзников было в полтора раза больше сил, чем у Наполеона. Но поначалу все пошло по обычному сценарию: 2 мая под Лютценом Наполеон нанес союзникам грандиозное поражение. Что привело всех в некоторое замешательство. Но ситуация стала изменяться. В начале кампании союзники привлекли к сотрудничеству того самого генерала Моро, который ненавидел Наполеона за то, что не сумел сделать того же, что Бонапарт. Он давно уже отсиживался в эмиграции, высланный из Франции за шашни с англичанами, и ждал случая отомстить. Правда, ему это особо не удалось. В конце августа в битве под Дрезденом он был убит огнем батареи, которой в тот момент командовал сам Наполеон. В обоих армиях ходил упорный слух, что император лично навел пушку на предателя.

Но Моро успел дать союзникам два совета. Не связываться с Наполеоном, а бить его маршалов. И не идти после поражений на мировую, а продолжать войну. Вообще-то то же самое делал и Кутузов. Но генералы союзников отличались весьма средними способностями, — они и не потрудились изучить опыт прошлогодней кампании.

Теперь же, получив ценные советы, они стали претворять их в жизнь. И весьма успешно. Союзники стали брать немецкие города и уничтожать французские гарнизоны. Маршалом тоже доставалось. В общем, ситуация снова повернулась не в пользу Наполеона. Империя сыпалась. Кое-кто из вчерашних покорных слуг стал уже «отваливаться», не дождавшись даже, чем кончится дело. Это уже было вовсе плохо. Выход у Наполеона был один — попытаться разбить врага в генеральном сражении. И вот, наконец, наступила развязка.

16 октября под Лейпцигом началась самая грандиозная битва в истории наполеоновских войн, получившая название «битва народов».