Наполеон. Мемуары корсиканца

15 августа — день рождения императора — мы встретили в море. Императору исполнилось 46 лет. В кают-компании устроили маленькое торжество — сказали несколько тостов в его честь. Орудийный салют, фейерверки, грандиозный прием в Тюильри — все это было так недавно в дни его рождения! А теперь…

Он вышел на палубу. Стоит, опершись на «пушку императора» — так ее теперь называют англичане. Смотрит в океан.

Матросы поймали огромную акулу и разделывают ее… Он подошел слишком близко — усмехаясь, смотрит, как вспарывают беспомощное великолепное тело недавней повелительницы океана. Его мундир забрызган ее кровью… В этот день он гулял один, до самого вечера, так и не сменив забрызганный кровью мундир.

Вечером он позволил себе впервые перерыв в диктовке. В кают-компании играл в карты. Играл с отсутствующим видом — и тем не менее впервые выиграл восемьдесят золотых наполеондоров. К радости Маршана, у которого денег становилось все меньше…

* * *

Наступила ночь. Мы пересекли экватор. Горячее дыхание океана… Вместо Полярной звезды — Южный крест над головой.

Маршан позвал меня в его каюту. Император усмехается: — Мой день рождения… праздник в Тюильри, фейерверк — все суета! Давайте-ка лучше продолжим… Вернувшись из Египта, я остановился в своем доме на улице Шанторен, переименованной в улицу Победы… Там меня ждали моя мать… — Он помолчал. — И Жозефина…

Мадам Т. рассказывала мне, что креолка была в гостях у очередного любовника, когда ей сообщили: «Он прибыл в Париж». Она уже знала, что ему все известно, и от страха подумывала развестись — смертельно боялась его темперамента. Но когда увидела встречу героя… К тому же у нее было долгов на два миллиона…

Она примчалась домой и нашла свои вещи внизу у консьержа. Муж: выставил их из квартиры. Она поднялась наверх, но он заперся в кабинете. Она поняла: это хороший знак — он боится увидеть ее. У запертой двери кабинета молила о прощении, но он не открывал. Она вызвала на помощь детей — он очень любил Эжена и Гортензию. Они пришли и вместе с матерью молили его открыть дверь. Но из кабинета не доносилось ни звука. А она все молила… и выдержать все это было свыше его сил. Он впустил ее.

Позже она сказала мадам Т.: «Я смогла тут же доказать ему, что он не ошибся, простив меня… благо в кабинете был диван».