Наполеон. Мемуары корсиканца

– Да, аббат был у меня, – прервал меня Маршан. – И меня очень удивило: такой просвещенный человек – и тратит время на подобную ересь. Волосы в медальонах срезаны мною после смерти императора. Это ответ на все глупости. Я был с императором все дни на острове, был рядом в час смерти и был, когда его зарывали в землю…

И тут Маршан замолчал… Я чувствовал! Чувствовал, что он хочет еще что-то сказать… и колеблется. И я спросил его прямо:

– Маршан, я, как и вы, исполнил волю императора. Я сделал его мысли известными всему миру. Он доверял мне… и вы просто обязаны мне доверить все, что знаете. Хотя бы в память о нем…

Он долго молчал. Наконец сказал:

– Хорошо. Я знаю, что генерал уже рассказывал вам о Киприани. Итак… – Маршан попросил воды, потом подошел к окну, постоял… – Сколько уже лет прошло с тех пор, как я вернулся с острова, но до сих пор смотрю на улицу: не стоит ли кто подозрительный перед домом. Мы привезли с острова страх…

Итак, уже вскоре после вашего отъезда император начал умирать. Время от времени он заявлял: «Здешний климат убивает меня, поэтому они и послали меня сюда. Это сухая гильотина». И он делал все, чтобы об этом узнавали в Лондоне. В мою… точнее – в нашу общую обязанность входило спускаться в городок и в тавернах рассказывать морякам, как убивают императора. Его Величество немного играл… Но именно в это время он начал подозрительно быстро толстеть. Грудь стала совсем бабьей… мне пришлось распустить в поясе его брюки…

Помню, он принял Бетси… вы, конечно, помните ту очаровательную девушку, с которой у него был смешной флирт? Она с семьей уезжала в Англию… и пришла попрощаться вместе с матерью. Когда она вышла из комнаты императора, ее глаза были полны слез. Она сказала: «Бедный император! Как изменила его болезнь… это старик., восковое лицо… и как он ослабел… опирался одной рукой на стол, а другой на плечо слуги, чтобы просто подняться нам навстречу. Моя мать сказала, что его лицо отмечено печатью смерти…»

Когда они ушли, к императору вошел я. Он, довольно улыбаясь, лежал на кровати. И вдруг поднялся… а точнее, вскочил с кровати. И весело сказал: «Что ж, теперь эти Бэлкомбы довезут до Лондона весть о великом человеке, которого убивает климат! Однако… как жаль, что ей не было хотя бы на пять лет больше!»

Слухи о его нездоровье сделали свое дело. На остров прибыл важный чиновник Ост-Индской компании… Чарлз Риккетс – так его звали. Он плыл из Индии в Лондон, и ему, видно, поручили узнать и доложить, что с императором. Он тотчас попросил о встрече с Его Величеством. Но у императора была, как вы знаете, особая интуиция. «Так! – сказал он. – Решили проверить. Откажите ему… пока».

После этого Лоу вызвал Киприани и стал уговаривать повлиять на императора, чтобы тот принял чиновника. Он объяснял Киприани, как этому Риккетсу доверяют в Лондоне и как это может благоприятно отразиться на судьбе «генерала Бонапарта». Император, которому Киприани тотчас все доложил, позвал меня и Бертрана и долго хохотал. Он мучил Лоу и бедного Риккетса, то соглашаясь на аудиенцию, то отменяя ее. Целых три недели несчастный проторчал на острове, наверняка проклиная свое поручение. Наконец император принял его.

Император был небрит и лежал в полутьме на кровати. Во время беседы он иногда пытался приподняться, как бы с великим трудом, а я ему помогал. Когда Риккетс вышел, Бертран спросил его: как он нашел нашего Государя?

«Генерал Бонапарт, безусловно, болен, – отвечал Риккетс, – особенно меня пугает его полнота, весьма странная. Голова буквально уходит в плечи, щеки дряблые, спадающие по обе стороны, и ему явно трудно садиться на кровати, два-три движения уже причиняют ему боль… Я переговорю с губернатором о лечении и врачах для генерала».

Между тем наш больной уже к вечеру скакал на лошади, был весел и ел с отменным аппетитом. И даже поработал немного в саду. Правда, вспомнив, что англичане наблюдают, вдруг выронил лопату, пошатнулся и упал на мои руки…

Но именно тогда и меня, и Бертрана, и Монтолона… всех нас неприятно удивило странное доверие Лоу к Киприани. Губернатор ни с кем из нас не поддерживал отношения, а с Киприани, как выяснилось, он общался и даже доверял ему свои поручения. Вот тогда Бертран и рассказал нам удивительную историю, которую узнал от Гурго – о неудачном побеге императора. И о роли Киприани во всем этом…

Маршан уже собирался рассказать ее мне, но я перебил его:

– Я знаю эту историю от самого Гурго.

– Тем лучше. И тогда граф Бертран, – продолжил Маршан, – решился поговорить с императором. В моем присутствии он спросил: не волнуют ли его эти странно доверительные отношения губернатора и Киприани?

Император ответил: «Да, это животное действительно доверяет Киприани. Дело в том, что Киприани – его шпион… Причем очень давно». И долго наслаждался изумлением Бертрана.