Наполеон. Отец Евросоюза

Александр принял к сердцу беззаконие, которому подверглась Дания, – друг и исконный протеже его дома. Прибывший в Петербург тайный эмиссар Каннинга, полковник Уильсон, пытался представить объяснения, предлагал сделку относительно Балтийского моря и большие выгоды на Востоке, но Александр остался непреклонным, потому что ждал от Наполеона большей поживы. Его замыслы о новых приобретениях на Востоке в это время были взвинчены его новым министром иностранных дел, престарелым графом Румянцевым, сменившим Будберга, «который каждый раз ждал приказания, чтобы думать». Румянцев, напротив, имел самостоятельные политические взгляды и лелеял смелые замыслы. Сын блестящего генерала, добывшего себе военную славу при Екатерине II в борьбе с турками, он только и мечтал о завоеваниях в Турции и видел в этом столько же семейную традицию, сколько исполнение национальной миссии. Надеясь осуществить свою мечту при помощи союза с Францией, он убеждал императора, что необходимо дать быстрое и полное удовлетворение Наполеону в его борьбе с Англией, чтобы вынудить у него на Востоке все те уступки, на которые, по-видимому, позволяли надеяться тильзитские переговоры. С приближением зимы, когда уже нечего было бояться нападения англичан на Кронштадт и русская средиземная эскадра была в безопасности, Александр принял решение, несмотря на ропот общества, подстрекаемого Уильсоном. 7 ноября он в грозной ноте выразил неодобрение своему послу в Англии, который позволил вовлечь себя как бы в моральное соучастие по копенгагенскому делу; он протестовал против бомбардировки, напоминал о принципах морского права, провозглашенных его прапрадедом, и объявлял войну Великобритании. Наряду с этим его восточная политика приняла более резкий характер. Согласно статьям Тильзитского договора, в Слободзее, при посредстве французского офицера Гильемино, было заключено перемирие с турками, в силу которого дунайские княжества должны были быть эвакуированы русскими. Александр отказался ратифицировать этот акт и оставил свои войска в Молдо-Валахии, не возобновляя пока военных действий, а в половине ноября, спустя восемь дней после разрыва с Англией, он сообщил Савари о своем желании удержать дунайские княжества и включить их в состав своих владений и просил согласия Наполеона на этот проект.

План соглашения насчет Турции и Пруссии. Наполеон все более и более втягивался в свои южные предприятия. Сорокатысячный корпус Жюно достиг Лиссабона, и Браганцкий дом бежал в Бразилию. 27 октября в Фонтенбло был заключен договор с Испанией о разделе Португалии; ее разрубили на три куска: северный решено было отдать королеве Этрурии взамен Тосканы, из южного образовать для Годоя Альгарвское княжество, а центр оставался в распоряжении императора, которому он мог пригодиться для обмена при его сделках с Испанией. Таким образом он продолжал вести переговоры с Бурбонами и не отвергал мысли о такой комбинации, которая поставила бы их в полную зависимость от него, хотя еще более желал их окончательного низложения. Испания, казалось, сама искала его вмешательства: король Карл IV и королева, по наущению Годоя, обвинили в заговоре собственного сына Фердинанда; инфант прибег к Наполеону, клянча у него поддержки. Таким образом в королевском доме воцарилось междоусобие, государство разлагалось, и Наполеон во время путешествия, которое он совершал по Италии в течение ноября и декабря, сказал своему брату Люсьену по поводу Испании: «Не правда ли, это королевство само падает мне в руки?» Предвидя грядущие события, он отправил на Пиренейский полуостров вторую армию, под предлогом усиления оккупационного корпуса в Португалии, и придвинул к границе другие войска. Чтобы приобрести свободу действия в Испании и возможность поступать сообразно обстоятельствам, он стремился окончательно обеспечить себе дружбу императора Александра, «на чем-нибудь покончить» с ним и упрочить союз.