Наполеон. Последняя любовь

— Я думаю, что все может организовать Папа. Бертран, сразу пошлите приглашения и, конечно, с ней должен приехать Джакопо.

— Он повсюду следует за ней.

— Пусть он привезет с собой карандаши и краски. Бертран понемногу начал все понимать.

— Сир! — восхищенно воскликнул он. — Он вас будет рисовать в то время, пока будет петь сеньора!

— Да, Бертран. Я буду настаивать на том, чтобы он меня изобразил как можно более реалистично, мне известно, насколько я изменился за последние месяцы. Возможно, эти рисунки помогут нам убедить Александра в моем бедственном положении. Кроме того, я прикажу, чтобы Джакопо сделал рисунки моего дома с внешней и внутренней сторон. Пусть обязательно покажет крысиный ход на потолке в библиотеке и мою ужасную спальню, и крохотную, неудобную ванную комнату. Если он честно изобразит нашу столовую, все поразятся тому, насколько она неприглядна.

Эти рисунки, — продолжил Наполеон, — они должны увезти с собой. Если будет необходимо, сеньора пришпилит их к нижним юбкам. Даже сэр Лоув не посмеет обыскивать великую певицу!

Вот мой план — когда Папа добьется согласия Александра, следует сформировать отряд из нескольких человек, которые тайно отправятся в Россию. Сеньора, Джакопо и его правдивые рисунки, медицинские показания доктор О'Мира. Среди них также будет Ла Касе и… Бетси-и.

Бертран был поражен.

— Бетси? Сир, вы считаете, что это следует делать?

В последнее время лицо Наполеона было постоянно суровым, но сейчас оно расплылось в улыбке.

— Конечно, Бетси-и должна поехать. Александр поддастся ее очарованию. Могу себе представить эту сцену. Великолепный Александр… и все люди из делегации постоянно ему твердят: «Да, Ваше Величество», «Конечно, Ваше Величество», или «Да здравствует царь Александр!» Но в этот момент Бетси-и начинает его поправлять, если он сделает что-то не так. Бертран, она станет идеальным свидетелем, когда станет рассказывать о том, как я был счастлив в моем маленьком деревянном павильоне, пользуясь гостеприимством семейства Бэлкум, как я не хотел оттуда уезжать и о том, каково мне жить годами в этих зараженных крысами развалинах. Это расскажет Александру английская девушка с золотистыми волосами и сверкающими добрыми синими глазами. Она даже может его подразнить, ненароком показав ему маленькую ножку из-под широких юбок. Да, Бетси-и станет главным свидетелем. Бетси-и и рисунки Джакопо.

— Но, сир, она же англичанка, это будет непатриотичным жестом с ее стороны, — заметил Бертран.

— На свете существуют тысячи англичан, которые в открытую заявляют, что меня следует освободить. Кроме того, ей будет лестно сыграть свою роль в событии мирового значения. Она сможет попасть на страницы важной исторической хроники. Бертран, я уверен, что мы сможем привлечь Александра на нашу сторону. Если он скажет остальным: «Мы совершили ошибку, и Наполеон нам больше не опасен, следует прекратить его травить…»

После этого заявления к нему присоединятся и остальные правители.

Обсуждая план, который пришел к нему, пока он ворочался без сна на узкой железной походной койке, Наполеон изменился. Он, казалось, пришел в себя и говорил вполне уверенно, как в те времена, когда у него в руках были бразды правления всей Европой.

— Сколько времени у нас займет выполнение этого плана, Бертран? — спросил он.

Маршал начал делать расчеты.

— Три месяца, чтобы получить приглашение для сеньоры и Джакопо. Через три месяца они прибудут на судне из Лондона. Они, возможно, пробудут здесь месяц. Возвращение еще три месяца. Два месяца понадобятся на переговоры между Ватиканом и царем. Потом месяц в России и еще следует какое-то время отвести на корреспонденцию между столицами, а потом еще три месяца на то, чтобы послать за вами корабль. Сир, на все мне, кажется, понадобится около двух лет.

Наполеон посерьезнел.

— Бертран, это слишком долго. Неужели я доживу до этого времени?

— Конечно, сир. Я знаю, что вы не верите новому врачу, но он весьма к вам внимателен. Нам стоит попытаться. Да, да, сир, мы должны попробовать это сделать.

3

На следующее утро Наполеон закончил свой туалет очень рано. Он отправился в сад и взглянул на безоблачное небо.

«Почему меня постоянно волнует погода? — подумал император. — Мне кажется, что она тут всегда плохая. И я должен страдать от погоды все оставшееся мне время».

Ноги у него дрожали, и император приказал Маршалу принести ему трость.

С тростью в руках он отправился по направлению к «Хаттс-Гейт». Когда к нему подошел караульный и пристроился за ним сзади, император в ярости замахнулся на него тростью.

— Назад! Оставайтесь позади, вы — болван!

Караульный некоторое время переждал, а потом осторожно продолжил следовать за императором.

Наполеон уселся в кресло на веранде Бертрана. Маршал поспешил к нему присоединиться. Никогда прежде Наполеон не выглядел так плохо. Кожа у него стала восковой, и глаза были совсем безжизненными. Он с трудом дышал.

— Вы подсчитали, что пройдет целых два года, прежде чем нам удастся открыть глаза царю, — помолчав, сказал Наполеон. — Я пришел вам сказать, что нам не следует даже пытаться это делать.