Наполеон в России и дома. «Я – Бонапарт и буду драться до конца!»

В пять часов вечера 18 марта маршал Мармон подписал капитуляцию Парижа. Через три часа в Фонтенбло под столицей Франции прибыл Наполеон. С ним почти не было войск, армия должна была подойти через день. Император стал готовиться к новой битве, но было уже поздно. Вожди коалиции заявили, что никаких переговоров с Наполеоном вести не будут: «При нем весь свет никогда не получит покоя». Коалиция объявила, что признает ту власть, которую выберет себе французская нация. 19 марта императоры Александр, Франц и король Фридрих-Вильгельм вступили в Париж. 20 марта было создано временное правительство Франции, которое по инициативе своего председателя Талейрана объявило Наполеона низложенным. Император находился в Фонтенбло и его никто не трогал.

Париж праздновал окончание войны. Русские офицеры писали о столице Французской империи, из которой десять лет Наполеон диктовал свою волю всей Европе, о городе, в который только что вошла чужая армия:

«Мы посетили в этот день все, что успели – Тюильри, Пале-Рояль, Оперный театр. Давали «Весталку», и публика заставила актера Лаиса, закоренелого республиканца, против его воли затянуть песню «Да здравствует король». Уже французы успели сочинить под этот мотив куплеты в честь нашего императора, которые были приняты с оглушающими рукоплесканиями. После представления толпа бросилась в ложу Наполеона и изломала бывшего на ней императорского орла, разбив кумира, которого еще накануне обожала. Сцена, достойная парижан! Та же участь предоставлена была колоссальной статуе Наполеона, стоявшей на Вандомской колонне, на которую уже был накинут аркан, чтобы низвергнуть ее. Она была бронзовая и устояла против усилий новорожденных энтузиастов. Потом с нашей стороны были приняты меры для предупреждения действий парижского сумасбродства. За этот день мы получили понятие о виде этой огромной столицы, старой грешницы, оставленной Богом и пользовавшейся в течение пятидесяти лет почти исключительной незавидной привилегией наделять Европу войнами и смутами. Мы получили приказ продолжать военные действия на Фонтенбло. Союзные монархи не хотели подражать беспечности Наполеона в Москве, стоившей ему так дорого. Пока он был на ногах, мы не должны были засыпать».

23 марта в Фонтенбло собралось шестьдесят тысяч французских солдат. Корпус Даву до сих пор почему-то держался в Гамбурге. В Италии дрался Богарне. Наполеон собрался атаковать Париж, но маршалы Ней, Удино, Бертье, Макдональд, Лефевр, Монсей заявили, что больше воевать никто не хочет. 24 марта Наполеон подписал отречение от престола: «Так как союзные державы провозгласили, что император Наполеон – единственное препятствие к установлению мира в Европе, то император Наполеон, верный своей присяге, объявляет, что от отказывается за себя и за своих наследников от трона Франции и от трона Италии, потому что нет той личной жертвы, даже жертвы жизнью, которую он не был бы готов принести в интересах Франции».

В этот же день Франция вздрогнула – под диктовку союзных монархов временное правительство провозгласило королем Франции брата казненного Людовика XVI. Талейран заявил: «Легитимность королевской власти представляет защитный оплот для народов, почему она и должна быть священна». Республиканская Франция стала королевством на целых шестнадцать лет.

Через пять дней после отречения Наполеон, которого новые власти объявили «человеком, который даже не был французом» должен был отправиться на предоставленный ему в пожизненное владение остров Эльбу, с оставлением ему титула императора. Наполеон попрощался со своей гвардией, положившей свое грозное знамя к его ногам:

«Мои старые товарищи! Я всегда шел с вами по дороге чести. Теперь нам нужно расстаться. Я мог бы и дальше оставаться среди вас, но тогда нужно бы продолжить жестокую борьбу, прибавив, к иностранной войне еще войну междоусобную. Я не мог решиться дальше разрывать грудь Франции. Пользуйтесь покоем, который вы так справедливо заслужили, и будьте счастливы. Обо мне не жалейте. Я соглашаюсь жить для того, чтобы рассказать потомству о великих делах, которые мы с вами вместе совершили. Я хотел бы вас всех обнять, но я целую это знамя…»

Наполеон оборвал речь, поцеловал знамя, быстро попрощался с гвардией, которая почти рыдала, и уехал. Европейские газеты взорвались: «Неужели все кончилось? Наполеон попрощался с гвардией».

Через три недели Бурбоны были возвращены Франции и в Париж въехал новый король. Современник писал:

«Я никогда не думал, чтобы народный энтузиазм мог доходить до безумия подобное тому, какое овладело парижанами при виде этого принца. Его возносили до небес, целовали полы его одежды. Все рыдали. Это было невообразимое упоение. Окружающие с восторгом вырывали друг у друга белые ленточки, которые он бросал в народ, и тут же продевали их в петлицы».