Наполеон. Заговоры и покушения

Конечно же, письмо генерала Моро к первому консулу было конфиденциальным. Но можно ли обвинять Наполеона, передавшего откровения генерала в руки следствия, в отсутствии благородства? Вряд ли. Наполеон уже давно не был частным лицом. Он был главой государства и имел соответствующие обязанности. Если бы письмо было написано парой недель раньше, оно имело бы совершенно иной резонанс. Но теперь борьба с заговорщиками была в самом разгаре. Уже были даны показания, свидетельствующие о встрече Моро с Кадудалем и Пишегрю. Вот, например, что показал генерал Ляжоле на своем первом допросе 16 февраля, то есть за три недели до написания этого письма:

— Я виделся с Моро несколько раз прошлым летом. Он показался мне заинтересованным во встрече с Пишегрю. Я взялся организовать ее. Я поехал в Лондон, где переговорил с Пишегрю. Мы затронули тему Моро. Пишегрю тоже был заинтересован во встрече и сказал, что готов ради этого выехать из Англии. Через две недели представился случай, и мы им воспользовались. Первая встреча состоялась на бульваре де ля Мадлен. Две другие происходили в доме Моро на улице Анжу-Сент-Онорэ. Лично я на этих встречах не присутствовал.

На втором допросе Ляжоле подтвердил все свои признания и добавил, что в Англии виделся с Пишегрю в его имении Брэмптон близ Лондона. Там же он якобы видел и младшего брата казненного короля графа д'Артуа, который шепнул ему: «Если наши два генерала сумеют договориться, я не замедлю выехать во Францию».

По словам Ляжоле, он прожил у Пишегрю 15 дней. Потом они погрузились на английский корабль и высадились в Бивилле. Их было семь человек: Пишегрю все звали Шарль, Рюзийона — он явно был военным — все звали Майор, еще с ними были некие Лемэр и Ришмон, а также люди, которых Ляжоле не знал.

По поводу последней встречи двух прославленных генералов в Париже Ляжоле констатировал: «Вернувшись, Пишегрю выглядел очень недовольным. Говоря о Моро, он мне сказал: "Похоже, что у него полно амбиций и он хочет править сам. Отлично! Желаю ему успехов, но, на мой взгляд, он не в состоянии управлять Францией и в течение трех месяцев"».

Больше о встречах Моро и Пишегрю он ничего не знал. Про Жоржа Кадудаля Ляжоле рассказал следующее: тот имел целью восстановление монархии во Франции, его люди собирались в Париже и Пикардии. Для достижения своей цели он хотел устранить первого консула. Для встречи с генералом Моро он сначала вышел на некоего Вильнёва, который был дружен с секретарем Моро Френьером. Но ответ Моро был однозначным: генерал не любил Наполеона, но никогда и мысли не имел участвовать в покушении на его жизнь.

Информацию, полученную от Ляжоле, дополнил арестованный Роллан, который, как оказалось, вез генерала Пишегрю на встречу с Моро. Вот показания «По пути обратно Пишегрю сказал, что планы Моро отличаются от того, что предполагалось. Они не договорились. Моро сказал, что не может встать во главе какого-либо движения, направленного на восстановление власти Бурбонов. «У них все равно ничего не получится» — вот его точные слова. В любом случае он отказался брать на себя какие-либо письменные обязательства».

Роллан сидел, обхватив руками колени и покачиваясь из стороны в сторону. Необходимость доносить на других людей ему явно была неприятна, но другого выхода у него не было. Немного подумав, он добавил, что Моро, хоть и не согласился встать во главе движения, но признал, что, если Пишегрю удастся «убрать» первого консула, то он употребит свое влияние в Сенате, чтобы защитить Пишегрю и его сторонников. По словам Роллана, Моро заявил, что его дальнейший образ действий будет зависеть от общественного мнения Франции.

Показания генерала Ляжоле и Роллана накладывались на показания адъютанта Кадудаля Буве де Лозье, и все они так или иначе подтверждали факт того, что Моро встречался с главарем заговорщиков. Было очевидно, что Моро не желал принимать участие в роялистском заговоре, но был расположен понаблюдать, как они сами расправятся с ненавистным ему первым консулом.

Агент Бурбонов Фош-Борель, давая показания, боялся лишь одно. Он боялся, что у Моро при обыске нашли письмо графа Прованского (среднего брата казненного Людовика XVI и будущего Людовика XVIII), которое он, Фош-Борель, неосторожно оставил у генерала. Но Моро сам нашел способ успокоить Фош-Бореля. Однажды охранник тюрьмы Тампль, которому Фош-Борель сказал, что из любопытства хочет посмотреть на знаменитого генерала Моро, сообщил, что тот прогуливается в коридоре. Фош-Борель тут же воспользовался этой возможностью и тоже вышел из камеры.

«У нас есть лишь минута, — шепнул ему Моро. — Вы можете быть спокойны по поводу бумаги, которую вы оставили у меня когда-то. На допросах о вас мне не задали ни одного вопроса. Но, черт возьми, что за демон вселился во всех вас, заставив, словно сумасшедших, заявиться во Францию на свою погибель? И на мою тоже… Не знаю, чем все это закончится».