Наполеон, Жизнеописание

Он то и дело в роли - играет то Пирра, то Пикрохола (персонаж "Гаргантюа" Рабле. - Прим. пер.). Он вынашивает один план за другим. Турки наступают в Сирии, чтобы изгнать его из Египта? Отлично! Он выступит им навстречу, поднимет христиан в Ливане, пойдет на Константинополь, а оттуда - на Вену и возьмет Европу с тыла или же отправится на завоевание Индии. Все это слишком глобально, чтобы иметь реальные шансы на успех. Он побеждает турок, но остановлен на подступах к Сен-Жан-д'Акру, который защищают его бывший товарищ по Бриеннскому училищу эмигрант Фелиппо и англичанин Сидней Смит. Укрепления надежны, а у Бонапарта нет тяжелой артиллерии. Одолеваемый бешенством, он в ходе этой кампании действует жестоко. В Италии он вел себя весьма гуманно (хотя и там он без зазрения совести проводил расстрелы из соображений безопасности), здесь же, возвращаясь из-под Сен-Жан-д'Акра, он велит поджечь урожай и убивает пленных, которых не может увезти с собой. Вспомним, он хвалил Лувуа за поджог Палатината. "Государственный деятель не имеет права быть сентиментальным".

В довершение всего муж, как никогда, страдает от ревности. Он больше не может сомневаться в неверности Жозефины, равно как и в том, что весь мир осведомлен о его несчастье. Англичане перехватили его смешные письма и опубликовали их, например письмо Наполеона к брату Жозефу (немало грешащее против орфографии): "У меня много домашних огорчений, ибо пелена полностью спала. Один ты у меня остался на земле, и дружба твоя мне премного дорога. Чтобы возненавидеть человечество, мне осталось только потерять тебя, пережить твою измену". Он просит Жозефа подыскать ему по возвращении какую-нибудь деревню, где он мог бы себя похоронить, так как род людской ему наскучил. "Я нуждаюсь в одиночестве и уединении, величие наводит на меня тоску, чувства иссохли, слава приелась, в 29 лет я исчерпал все". Оссиан и Вертер перемежаются в нем с Цезарем и Макиавелли.

В июле 1799 года ему надоедает восточная мечта. Великие надежды рухнули. Ему удалось сделать несколько благородных жестов (посещение больных чумой в Яффе), украсивших его легенду; он правил, созидал, но не на уровне своего ума и своих амбиций. Ему нужна Франция. Но о ней он знает мало. Все письма перехватываются англичанами, а до него доходят лишь газетные листки, отобранные неприятелем. Новости, которые он получает, кажутся очень плохими. Италия потеряна; враг наступает на Рейне; есть угроза вторжения. Наверняка он нужен. Вообще-то, Директория отзывала его, но он приказа не получил. Вернуться он решает, прислушиваясь к интуиции. Но тут возникают проблемы: решение покинуть армию будет непопулярным среди солдат; и сможет ли Клебер, которому он доверит командование, удержать Египет? Да и сумеет ли сам Бонапарт проскочить мимо английских судов, патрулирующих Средиземное море? Ну и что? Он уже столько раз испытывал судьбу, идя на трезво просчитанный риск. И снова фрегату удается пройти. Вот он уже на рейде в Аяччо, который видит в последний раз (октябрь 1799-го). Там он узнает, что Массена и Брюн своими победами над русскими, англичанами и голландцами предотвратили опасность вторжения. Потребность в спасителе перестала быть насущной необходимостью. Сопутствует ли ему еще удача? Очень скоро Судьба ответит "да".

Снова подняв паруса, он пристает во Фрежюсе, где поражен теплотой народного приема. Брат Жозеф, выехавший навстречу, вводит его в курс дела. Большая часть страны по-прежнему относится к Директории враждебно. Никто уже не верит в этот режим; если кто и поддерживает его, то из соображений выгоды. Молодая республика, по словам Тэна, страдает "старческим истощением. Никто не предпринимает усилий, чтобы ее свергнуть, но она, похоже, не имеет больше сил держаться на ногах". Аббат Сиейес, недавно вернувшийся из Берлина, избран членом Директории, и теперь, когда доверие к Баррасу подорвано, на нем держится все здание. Сиейес, считавшийся большим специалистом по конституциям, возникает в последнем акте национальной трагедии как deus ex machina, божество, обеспечивающее развязку. Аббат ясно видит, что опереться можно только на армию. "Мне нужна шпага, - шепчет Сиейес, - кто возьмет ее в свои руки?" Гош и Жубер погибли. Остается Бонапарт, не столь надежный, не столь чистосердечный, но зато более блестящий.