Наполеоновские войны

Блюхер не зря слыл старым лисом. Приказы он, конечно, тоже исполнял, но так, что авторы приказов только диву давались. Вот и сейчас он исхитрился ночью оставить перед носом у Груши скромный арьергард, а основные силы увел на выручку союзнику. В авангарде Груши быстро почувствовали неладное. Слишком уж мало следов оставляла армия, за которой они гнались. А главное – слишком долго слышалась пальба у Ватерлоо. Если Веллингтон все еще не сломлен – не лучше ли прекратить преследование и помочь главным силам? В конце концов генералы не выдержали – обратились к маршалу напрямую. Они не только сомневались в успехе своей погони, они понимали: если британцы пересилят, бить пруссаков будет незачем. Понимал это и Груши. У Наполеона была возможность выбирать, и его маршалы действительно были цветом армии. Но за всю свою карьеру Груши ни разу не ослушался приказа. А тут приказ был прямым и недвусмысленным: гнаться за пруссаками, не дать им оправиться и перегруппироваться. Поэтому военный совет, проведенный на марше, не изменил ничего – армия Груши продолжала погоню за призраком Блюхера, с каждым шагом удаляясь от Ватерлоо. Так что помощи Наполеону не предвиделось, хотя в обычных обстоятельствах помощь бы и не потребовалась. Последние французские резервы уже почти прорвали британскую оборону. Наполеон был в двух шагах от победы. И в этот самый момент войска Блюхера вырвались на поле боя – и антинаполеоновская чаша весов перевесила. Опираться можно только на то, что оказывает сопротивление. Великая империя рухнула, когда главной ее опорой оказался человек без собственных решений, принимающий их по инерции, по давно известному и вроде бы апробированному образцу.

После разгрома у Линьи прусские войска практически не имели возможности отдохнуть, однако они достаточно быстро собрались и также быстро отошли к Вавру, где уже к полудню 17-ш Блюхеру удалось собрать основную часть своих сил. Как отмечает английский историк Эдит Саундерс: «Дисциплина и организованность позволили пруссакам сделать то, что Наполеон посчитал невозможным». К сожалению, этого никак нельзя сказать о маршале Груши и его действиях. Да, дороги были размыты, войска из-за этого двигались медленно. Однако в истории войн можно найти много примеров маршей, выполненных при аналогичных погодных условиях (и возможно, даже худших), правда, и это стоит отметить особо, благодаря решимости и решительности самого командующего и его офицеров. Перед Аустерлицем войска Даву прошли по раскисшим от оттепели дорогам, по колено в грязи, за два дня почти 140 километров, причем в первый день было пройдено почти 90 км. Скорость движения войск маршала Ланна, независимо от погодных условий, была всегда самой высокой во французской армии. Марши Суворова под Рымником и Фокшанами стоят того, чтобы быть упомянутыми здесь как пример, причем условия осложнялись тем, что, покрыв расстояния в 100 км, русские солдаты сразу же вступали в бой и выиграли оба сражения. Примеров можно приводить много, но достаточно и этих. Будучи опытным командиром, проведших в наполеоновских походах много времени, Груши не мог-не знать, какое пристальное внимание Наполеон уделял скорости передвижения армии. А, к примеру, корпус Вандама, входивший в группировку Груши, двигался со скоростью два километра в час и прошел за полдня чуть более 7 км.

Однако на этом история несчастий маршала Груши не заканчивается. В 10 часов вечера он после долгих размышлений написал Наполеону: «Сир, имею честь сообщить Вам, что я занял Жамблу и моя кавалерия находится в Совеньере. Силы противника, численностью около 30 тысяч человек, продолжают отступать… Из многих источников стало известно, что по прибытии в Совеньер они разделились на три колонны; одна, по-видимому, пошла по дороге на Вавр, пройдя мимо Сарт-а-Вален, в то время как остальные направились в Перве. Из этого можно заключить, что одна часть намерена присоединиться к Веллингтону, центр под командованием Блюхера отступит к Льежу, тогда как другая колонна с артиллерией отступит к Намюру. Генерал Эксельманс имеет приказ послать сегодня вечером в Сарт-а-Вален шесть эскадронов и три эскадрона – в Перве. Действуя в соответствии с их данными, в случае, если значительные силы пруссаков отступят к Вавру, я последую за ними, чтобы не допустить их возвращения в Брюссель и отделить от Веллингтона. Однако, если подтвердятся сведения о том, что основные силы идут к Перве, я буду преследовать их по дороге в этот город…»