Наполни жизнь любовью

Что же делать? По возможности, никому не говорить о своих делах. Как сказал Христос, «когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». Старайтесь забывать свои добрые дела. А за то, что помните, славу отдавать Богу, а не себе. Когда тебя благодарят, не обольщайся, а спокойно передай благодарность выше, отвечая: «Во славу Божию!»

Нектарий Оптинский советует: «Если кому-то удастся сделать что-либо доброе или подать милостыню, то надо говорить: «Твоим благословением, Господи, совершил я это!»

9. Почему за каждым добрым делом следует наказание?

Этот вопрос очень многих волнует.

Святой Дорофей объясняет: «Кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение, да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением».

Что это значит? Мы уже выяснили, что целью доброго дела должно быть изменение нашей души, увеличение любви в ней. И мы понимаем, что любовь начнет приходить к нам, если мы будем делать эти дела без тщеславия, в надежде на Бога. А как мы можем проверить, с тщеславием делаем доброе дело или нет? Очень просто. Если мы встречаем неблагодарность – и переносим без обиды, значит, тщеславия нет. Если обижаемся – значит, пока еще есть. «Искушение» – это как раз и значит «проверка». Проверка на вшивость.

Поэтому если у нас нет никакого тщеславия, мы этой проверки и не заметим. Если же тщеславие есть, нужно заранее готовиться. Будем помнить пословицы: «Кто доброе творит, того зло не вредит», «Я тебя выручил, а ты меня выучил», «За неблагодарных Бог благодарит». Когда смиримся – будем радоваться таким проверкам.

Если до вашего сердца дошла эта беседа – слава Богу! Если есть в вашем сердце желание делать добро, не ищите причин его не делать – причины непременно найдутся. Ищите возможности делать. Посмотрите, кому из близких нужна ваша помощь. Не нашли среди близких – поищите группы милосердия в интернете, в ближайшем храме… Этот бесценный дар – возможность творить добро – Бог непременно пошлет, если попросите.

Истории о тех, кому нужна наша любовь

Женя и другие

Я шел по коридору больницы и увидел, что в одном боксе плачут сразу две маленькие девочки (из четырех). Маленькие – не моя «специальность», но раз сразу две плачут, зашел.

Я знаю, о чем плачут дети здесь дети: о том, что их никто, совсем-совсем никто в целом мире не любит, не ждет. Хотя когда их спрашиваешь, они выражают свою боль по-другому. Говорят: «хочу домой», «хочу, чтобы мама пришла», «просто так». И прячут глаза, чтобы ты не увидел, что на самом деле их мучает и как велика эта боль.

Семилетняя Наташа сказала, что плачет потому, что хочет в приют. У нее и дома-то нет, но надо же куда-то хотеть. Через минуту ее слезы просохли.

А маленькая Женя, которая еще и говорить не умеет, продолжала безутешно плакать, лежа в кровати, мои слова не помогали. Пришлось, обернув одеялом, чтоб не описала, посадить на колени. Женя сразу перестала плакать и минут 15, пока я разговаривал с Наташей, неотрывно смотрела мне в глаза пронзительным младенческим взглядом. Это было редкое событие в ее жизни!

Разговаривая с Наташей, я тоже иногда поглядывал на Женю. Глазки у Жени косые – в кучку. Ротик скорбный, мученический. На затылке большая, с Женину ладошку, плешь.

– Что это у нее? – спрашиваю Наташу.

– Это ее мама била, – отвечает она.

У меня коленях человечек, в жизни которого совсем-совсем не было счастья. Не какого-то особого, а обыкновенного детского счастья. И возможно, его и не будет в ее жизни никогда. Единственный шанс для нее стать хотя и трудным, но все-таки членом общества – если ее удочерят очень хорошие, духовно сильные люди. Если же нет, тогда – детдом. А из выпускников детдома более половины становятся или преступниками, или алкоголиками и наркоманами или просто не доживают до взрослых лет. Какое там несчастье разбитой любви! В 14–15 лет она, вероятно, уже будет растлена настолько, что ни сердце, ни тело не будут почти ничего ощущать.

Еще не умея говорить, эта душа знает, в какой она беде. И знает, что ее может спасти, – только любовь. Которой ей не хватает как умирающему от жажды в пустыне. И даже эти минуты сочувствия захожего дяди для нее – оазис, небывалая удача. Детские врачи рассчитали, что каждому ребенку, чтобы вырасти психически нормальным, нужно, чтобы его обнимали не меньше чем полчаса в день. А Женя – обнимали ли ее полчаса за все ее два или три года жизни?

Но мне пора уходить. Я усаживаю Женю обратно на ее кровать, прошу не плакать. Но она разражается таким ревом и так моляще тянет ко мне руки, что я решаю остаться еще на несколько минут. Ведь для меня это так мало. А для нее – так много. Обретя меня снова, Женя изо всех сил вцепляется в меня, как младенец в грудь матери. Кладет голову мне на грудь, закрывает глаза. Встревоженно открывая их всякий раз, когда я шевелюсь. И мы сидим так, крепко обнявшись, еще 15 минут.