Напрасные упреки

Он направился к двери, не удостоив взглядом ни одну из женщин. Марша уступила ему дорогу, так и не поняв, кто этот видный незнакомец, которого всего несколько минут назад она собиралась огреть подсвечником. Уже перешагнув порог, Шелдон неожиданно обернулся.

— Черт возьми, Дорри, — процедил он сквозь зубы. — Я не чужой!

Их глаза встретились, и Дороти смутилась, вспомнив, как вечером подсознательно ощутила, что знает его, как ночью шептала об этом, положив голову ему на грудь. Да, он не чужой… Помимо своей воли, она вспомнила, как трепетала в ответ на его ласки.

Безмолвно страдая, Дороти наблюдала за Шелдоном. Она знала, что он собирается сказать. Как жаль, что нельзя остановить время! А еще лучше повернуть его вспять, всего на час назад, когда он казался ей подарком, преподнесенным судьбой. Но не в ее силах было что-либо изменить. И сейчас он скажет, что ее ждет.

— Я не чужой, — холодно повторил Шелдон. — Я дядя Дэвида. Мой адвокат позвонит тебе утром.

Неделю спустя Дороти сидела в просторном, элегантно, но по-деловому обставленном кабинете в окружении трех солидных адвокатов. И ни один из них не был в силах помочь ей хоть немного. Правда, всю эту неделю они не оставляли таких попыток, и, несомненно, Дороти придется оплатить все их старания.

— Значит, по вашему мнению, если Шелдон Трент подаст на меня в суд, чтобы лишить права опекать Дэвида, вы не уверены, что я выиграю дело? — Дороти старалась говорить спокойно, но стиснутые пальцы выдавали ее волнение.

Юджин Уолфорд, уже давно составивший себе имя на делах об опеке, задумчиво продолжал рисовать круги на подлокотнике кресла ластиком на конце карандаша. Он посмотрел на молодую женщину через огромный письменный стол и снисходительно объяснил:

— Когда идешь в суд, нельзя быть уверенным, что выиграешь дело. Адвокат, дающий подобное обещание, ведет себя нечестно.

Дороти заставила себя сосчитать до десяти.

— Я знаю это, мистер Уолфорд, — сказала она наконец довольно спокойно, хотя ее переполняли чувство унижения, страх и злость. Она лишь надеялась, что сумеет скрыть это от самодовольных, самоуверенных адвокатов, взявшихся вершить ее судьбу. — Я просто хотела спросить, действительно ли мои шансы столь невелики.

Милтон Гауэр, который в течение всей беседы безостановочно ходил вдоль стены с книжными полками и раздраженно то вынимал, то ставил на место одну за другой книги в красных кожаных переплетах, резко обернулся к молодой женщине. От ярости лицо его побагровело и исказилось. Дороти догадалась, что он воспользуется долгожданным случаем нанести ей удар побольнее.

— Твои шансы были бы куда лучше, — бросил он, — если бы ты сдержала свой темперамент и не впустила бы к себе в дом совершенно незнакомого мужчину!

Как ни старалась Дороти не краснеть, она ничего не могла с собой поделать. Щеки ее запылали, и, разозлившись, она принялась горячо оправдываться, прекрасно понимая, что не стоит это делать.

— Тебе не следовало бросать меня на вечере одну. Что же мне оставалось делать, Милтон? В зале не было ни одного знакомого, некому было даже проводить меня домой.

— Ах вот как! Значит, Шелдон Трент всего лишь подвез тебя домой? — рявкнул Милтон. — Неужели каждый мужчина, который провожает тебя домой, спит с тобой?

Третий адвокат, седовласый Эрвин Линвуд, также специализирующийся на делах об опеке, предостерегающе поднял руку.

— Хватит, Милтон! Это уж чересчур.

— Не думаю, Эрвин, — со злостью проговорил Милтон. — Этот Трент и его адвокаты наверняка воспользуются ситуацией и объявят ее морально неустойчивой… Видит Бог, это самое мягкое, что можно сказать по такому поводу.

Дороти вскочила в негодовании.

— Морально неустойчива? Но это же абсурд. У меня нет привычки… — она запнулась, — привычки спать с кем попало. Никогда в жизни я не делала этого. А как насчет самого Шелдона? Разве он не вошел в дом к незнакомой женщине? Получается, что Трент виноват не меньше, чем я. — Нахмурившись, она смотрела на адвокатов. Но те, за исключением Милтона, не выдавали своих чувств, подобные опытным игрокам в покер. — Ну что вы на это скажете? Мы все-таки живем в двадцатом веке и у нас равноправие!

Линвуд мрачно покачал седой головой.

— Только не в том, что касается опеки, — произнес он, как бы извиняясь. — К сожалению, все еще существует двойной стандарт…

— Кроме того, — со злостью вмешался Милтон, — поведение Трента, его мораль или отсутствие таковой не угрожали ребенку. Ведь не он впустил в свою спальню незнакомку, а потом уснул, оставив ребенка беззащитным. — Гауэр злорадно ухмыльнулся, увидев, как сникла несчастная женщина. — Такова правда, Дороти. Скажи спасибо, что он не убил тебя в твоей же собственной постели.

Ей нечего было возразить, нечем защищаться. Милтон был вне себя оттого, что произошло, и она знала почему. Он никогда не любил ее по-настоящему, но давно стремился затащить в свою постель. Ради этого готов был даже жениться на ней. К каким уловкам он только ни прибегал за эти годы — от комплиментов до подарков. Раскошелился даже на кольцо с бриллиантами, лишь бы она стала его любовницей.