Напряжение

— Угу. — Полностью согласился я с ней, требовательно встряхнув ладонью. — Только давай сделаем это чем-то более качественным и мощным? Честное слово, перед дедом неудобно.

Ладошка гостьи оказалась чуть горячеватой.

— Ты будешь страдать и корчиться от боли.

— Федор, ушки! И не надо так смотреть, красивая леди. Вы сами проиграли.

* * *

Отражение красного заката накрывало склоны горного ущелья, расцвечивая алым узкий серпантин дороги со стоящими на ее краю пятью белыми внедорожниками. Красный оттенок поселился и в черных костюмах охраны, почтительно отошедших подальше от обрыва. И только одежды двух немолодых мужчин, что бесстрашно стояли у самой пропасти, изначально были в цвета крови — ритуальные, прошитые золотом и украшенные белыми вставками из акульих зубов и позвонков хищных зверей. Оба человека — седые, с выветренной морщинистой кожей и острыми чертами лица. Но разница в возрасте между ними все равно ощущалась столь же четко, как у двух камней, замерших друг рядом с другом — и материал один, и фактура, но старшинство того, что был справа и чуть впереди, не вызывало сомнений.

Вдоль серпантина могуче тянул ветер, срывая мелкие камешки с высоты на асфальт и унося их вниз, в пропасть. Иногда размеренность сменялась резким порывом, словно толкающим в спину. Но двое возле обрыва словно не замечали этого, равно как и осыпается в бездну под их ногами каменная крошка. Все их внимание было направлено вниз, к дну ущелья — туда, где творилось нечто вовсе невообразимое, и чего эти двое могли остерегаться с полным на то основанием. Любой бы предпочел быть подальше от места, где с диким грохотом, ощущаемым даже тут, на относительной высоте, взмывали сами по себе могучие обломки скал, помнящих сотворение мира. Поднимались и разбивались на куски, сталкиваясь друг о друга и ударяясь о склоны, вышибая из корней гор мрачный и тревожный гул.

Духи неба перестали слышать свою любимицу и выражали свою тревогу тем, что умели лучше всего — разрушая целое и стирая в пыль уже разрушенное. Большого труда стоило отвести их гнев от городов. Еще большего усилия воли потребовало не направить их на Нью-Йорк. Потому что вне зависимости от того, что покровительствовавшие любимой внучке и дочери существа не могли до нее дозваться — Аймара Тинтайа все еще могла быть жива и оставаться внутри городской черты. Ее отец и дед верили в это, но более веры — знали, как это подтвердить наверняка.

Аймара Олланта, дед и глава семьи, безмолвно отвернулся от ущелья и побрел к своей машине. Следом за ним медленно зашагал Аймара Катари, отец и глава клана. Вокруг тихо засуетились стражи клана, занимая машины кортежа, и стоило действующему главе прикрыть пассажирскую дверь, кавалькада направилась по дороге в Лиму.

Двое знали, что хорошие новости не пройдут мимо их структур — высокородного сообщества отошедших от дел глав кланов, а так же информационных сетей молодых и жадных до свершений действующих лидеров крупнейших семей на территории двух континентов, откликнувшихся на призыв о помощи. Молчание означало, что ничего не изменилось, а проговаривать очевидное не было нужды. Скорбь и боль и без того подсказывали, что будет с похитителями, когда их найдут. Тем не менее, некоторые рабочие моменты стоили того, чтобы их упомянуть.

— Прибыли представители хозяина Нью-Йорка. — Неторопливо произнес сын.

— Почему они здесь, а не ищут мою внучку? — Прикрыл глаза Аймара Олланта.

— Просят денег на поиски.

Острый взгляд синих, как небо, глаз, вновь вынырнул из-под ресниц и внимательно посмотрел на нынешнего главу клана.

— Что ты решил?

— Послушаю их доводы. Покажу им ритуал. — Аймара Катари держал голову прямо и наблюдал за серпантином дороги впереди машины.

— Всем?

— Всем. — Коротко ответили бывшему главе клана.

А тот с сомнением покачал головой, но не стал оспаривать решение сына.

Современный мир не любит признавать традиции Аймара. С другой стороны, какое им дело до современного мира.

Дороги до Лимы были заведомо расчищены авангардом кортежа, оттого путь до портового города, обладающего международным аэропортом и резиденцией для посольств иных стран, уместился в каких-то два часа. За это время закат сместился в бордовый спектр, а солнце превратилось в ослепительную золотую линию над горизонтом.

— Джерри Смит, — протянул им руку молодцеватый джентльмен четвертого десятка лет в костюме-тройке возле резиденции клана.

За его спиной стояли еще трое — столь же деловые и нестарые, с портфелями в руках и акульим прищуром во взгляде. За ними виделись два прокатных автомобиля — из самых дорогих, что были в Лиме.

Аймара проигнорировали этот жест, но зато вперед вышел один из их охранников и отметил приехавших в Лиму крепким рукопожатием. После чего вновь ушел за спину своих господ.

— Соображения безопасности, а? — Улыбнулся, скрывая досаду Джерри, но не нашел понимания на каменных лицах высокородных Аймара. — Прошу прощения. Я и мои люди выражают сожаление и скорбь по поводу исчезновения сиятельной Аймара Инки. Все силы, которые нам доступны, брошены на поиски.