Напряжение

Я понимала, настолько глупо это чувствовать в такой ситуации, когда твоя знакомая удовлетворяет естественную потребность. Осознавая это, мне все равно было очень страшно и противно. Как будто этими звуками они оскверняют само пространство вокруг меня. Им плевать на меня. А может быть они делают это специально? Женя ведь прекрасно знала, что у меня завтра работа и встаю я рано. Так почему же она это делает? Почему нарушает мой покой? Почему нельзя делать это тихо, бесшумно, или сделать это на улице? Мне ведь все слышно! Мне абсолютно все слышно!!!

Стоны стали звучать еще пронзительней и чаще, иногда сопровождаемые ударами в стену. Кровать Жени находилась прямо возле смежной со мной стенки, поэтому бить стену лежа вполне было возможно.

Я еще плотнее свернулась калачиком. В порыве беззвучной злобы, мои ногти впились в коленки, вызывая при этом боль. Но эта легкая боль не могла заглушить мой приступ ненависти к этим звукам. О том, чтобы постучаться и попросить их вести себя тихо, не могло быть и речи. Я боялась даже намекнуть о том, что я их слышу. От бессилия я прижала голову к коленкам и тихо заплакала. В этот момент я ненавидела весь мир. Мне казалось, что все вокруг намеренно затравливают меня, чтобы я сломалась. Все жаждут этого.

Каким-то образом, я заснула и пробудилась уже от разрывающегося звука будильника. На часах было 6 утра. Я приподнялась на постели, чтобы осознать все происходящее. Из соседней комнаты уже не доносилось стонов и не долбили в стену. Голова ужасно раскалывалась. Я была уверена, что в зеркале увижу страшное лицо с опухшими глазами. Всегда, когда я хоть немного пролью слезы перед сном, на утро меня ожидает такой неприятный сюрприз. Мне ничего не оставалось кроме как смириться с тем, что сегодня я буду выглядеть как одутловатый алкаш. Даже макияж до конца не сможет скрыть моих ночных страданий.

Я села на кровать в еще темной комнате и закрыла лицо руками.

«Когда же это все закончится…» – так каждый раз начиналось мое рабочее утро. В этот момент очень опасно даже допускать к себе мысль «а что, если бы я сейчас осталась дома», потому что мозг мгновенно начинает разворачивать всю картину прекрасного, теплого и уютного чувство расслабления в кровати. После этого действительно трудно заставить себя сделать хоть что-то, только разве что повеситься.

Делая глубокий вдох и выдох, я наконец встала и подошла к выключателю возле двери. Нажатием кнопки тьма спряталась по углам, уступая главную сцену свету. Перво-наперво мне нужно было умыться. Из комнаты я боялась выйти, так как не была уверена, что ее парень ушел, а пересечься с ним с утра в коридоре не казалось мне высшим удовольствием. Я стояла возле своей двери и прислушивалась к звукам снаружи. Все было тихо. Время шло, но я все еще не решалась выйти. Еще немного поколебавшись, я наконец толкнула тихонько дверь и заглянула в сторону комнаты Жени.

В коридоре было темно, а в комнате Жени не подавали даже вида, что там кто-то есть. Приободрившись этим, я вышла, прикрыла за собой дверь и направилась в ванну. В зеркале ванной комнате я увидела вполне ожидаемое зрелище – в отражении на меня смотрела измученное, помятое лицо с сильно опухшими глазами. Цвет лица определить было сложно, так как лампочка светила слабым оранжевым светом, но даже с этим, можно было догадаться, что лицо переливалось серым, нездоровым бликом. Пожелав поскорее избавиться от этой неприятной картины, я набрала в ладони побольше воды и ополоснула лицо.

Я решила не готовить себе завтрак, переживая что любой посторонний звук, может разбудить Женю и ее партнера. Кухня как раз находилась рядом с ее комнатой.

Таким образом, пропустив приготовление пищи, я сразу перешла к этапу облагораживания своего внешнего вида. На лицо я нанесла увлажняющий крем, затем базу под тональную основу, потом сам тональный крем, быстро нанесла тени для век, покрыла ресницы тушью, смазала губы красной помадой и в качестве завершения, воспользовалась фиксирующим средством для стойкого макияжа. Раньше я про его существование и не знала даже, пока не возникла необходимость в том, чтобы макияж держался всю 12-часовую рабочую смену.

После всех этих процедур я мигом оделась, сделала пучок на голове и собрала сумку. На часах уже было 7:10 – как раз в это время я и выхожу обычно. Опять все хорошенько проверив и убедившись, что все в порядке и ничего не забыто, я отворила дверь в коридор. На телефоне пришлось включить фонарик, потому что свет из коридора мог попасть в комнату Жени. В мгновение я накинула на себя пальто и шарф, и влезла в сапоги. Опустившись чтобы застегнуть молнию на сапогах, я случайно кинула взгляд на стоявшую возле двери обувь. Рядом с жениными кроссовками стояли женские сапоги на каблуке. Я точно знала, что Женя такое не носит. Хорошенько посветив по округе, я не обнаружила никакой другой обуви, тем более мужской. Незнакомыми были только эти сапожки.

* * *