Напряжение

Резко махнув рукой, словно копьем метнул в неприятеля, но вместо очередного лепестка из яростного горна энергии в асфальт возле машины иглой вонзился сине-белый разряд, в ослепляющем сиянии, под грозный рокот медленно выцарапывая линию к машинам неприятеля. Ребята оказались умными и дали деру. А я оказался наедине с огромным солнцем над головой, продолжавшим пить силу из электросетей. То еще ощущение – как будто приготовился к драке, выломал кусок забора, а твои соперники сбежали. И вот сейчас зайдет воспитатель, закономерно спросив – а что ты делаешь в коридоре с дубинкой в руках?

– Вернитесь! – жалобно кричал я в им спины, но солдаты только прибавили в скорости.

На них хотя бы можно было тратить всю эту мощь – и ноша над головой становилась ощутимо легче. Хм!

В общем, куда все потратить, я придумал – теперь на карте страны точно будет надпись, которой ей так не хватает. А потом и сети обесточили, так что ручное солнце начало стремительно терять массу, в том числе визуально. Но на надпись хватило и даже на точку после нее.

Так что это все на самом деле не я. Так электрикам и скажу. Я посмотрел на дымящиеся провода, неряшливо провисшие длинными волнами. Нет, лучше открытку отправлю. Хотя сначала хотел написать извинения прямо на асфальте, но потом подумал, что фраза в две строчки «Максим – император. Извините» будет смотреться как-то не очень.

– Давай собираться, – выдохнул я.

Сделал шаг вперед и рухнул от ослепляющей боли во всем теле – как будто сотни муравьев одновременно укусили каждую клетку.

– Максим! – крикнул Федор, слетая с машины. – Ай! Тут асфальт током бьется!

– Н-не подходи… – смог хрипло попросить я, вытянувшись во весь рост.

Боль, на удивление, прокатилась по телу и принялась медленно просачиваться через ладони, прижатые к земле. В лицо дохнуло расплавленным асфальтом, а пальцы ощутимо обожгло – еле успел поднять щит.

– Ты в дорогу руками падаешь! – паниковал брат.

– Сейчас, не подходи, – поддавшись интуиции, через подвиг вытащил свое тело с дороги на траву и вновь рухнул – на этот раз и лицом тоже. Стало легче, особенно там, где тело прилегало к земле.

– Листья вянут… как осенью, – растерянно произнес Федор где-то рядом.

Я наконец-таки разорвал на груди рубашку, и стало совсем легко – будто сметаной провели по обожженному животу.

– У нас аптечка есть! В машине! Я принесу!

– Не надо, – уже спокойно произнес я, чувствуя, как восстанавливаюсь.

Появились силы думать. В первую очередь попытался потратить избыток, застрявший в теле, обратившись к своему дару. Дар пришел на службу, но не забрал ни грана боли – нечто, что мучило тело, было чужим и не годилось для использования.

Не знаю, сколько лежал, сначала разглядывая желто-черную травинку перед глазами, а потом – безоблачное небо. Уже зашумели машины на трассе, посчитав дорогу безопасной вновь, а я терпеливо дожидался, когда переизбыток силы даст мне возможность подняться на ноги. Рядом так же терпеливо ждал Федор, то и дело предлагая то бинты и йод, то йогурт и шоколадку, не зная, чем помочь.

– Мне нужно время, – отвечал я ему.

Только и его не было.

– Там наш автобус! – воскликнул Федор.

– Значит, время подниматься, – отжал я тело от земли и осторожно встал, стараясь до последнего не отпускать ладони от травы.

И действительно, мимо, переваливаясь по изрезанному асфальту, прошла колонна знакомых «Икарусов» с княжеским гербом у номера, аккуратно объехав брошенные на трассе джипы. Мне бы еще полежать, но мы обязаны быть вовремя, вместе со всеми. Так даже лучше, чем приехать первыми, не станем единственным источником новостей.

– Помочь? – переживая, спросил брат.

– Я сам. – Мотнув головой, скинул тапки и поднялся.

А что, вполне терпимо – теперь внутреннее напряжение, судорогой сводящее тело, уходило сквозь пятки.

– Поехали, – подмигнул я брату и пошел к машине.

От моего прикосновения джип возмущенно закричал сигнализацией и заморгал фарами.

– Приехали, – тоскливо констатировал я, глядя на свою руку.

– И что делать? – поднял на меня взгляд Федор.

– Ты поведешь, – почесав затылок, пришел я к единственному решению.

– А мне разве можно? – недоверчиво уточнил брат.

Я снял с рубашки свою бабочку и перекинул ему в руки.

– Надень, с ней все можно.

На алый лепесток ткани посмотрели, как на нечто волшебное, и тут же нацепили на воротник.

– Ты водить-то умеешь? – спохватился я.

– Конечно, – поправляя бабочку, солидно, совсем другим голосом ответил Федор, – это же моя машина.

Общими усилиями устроили мне место из резиновых ковриков – кожаное кресло тлело от моего прикосновения. И рубашка с шортами тоже тлели, но тут ничего не поделать – резиновых костюмов не было. Зато нашлась лампочка! Не в плане одежды, но через нее тоже можно было сбрасывать избыток силы – потихоньку, тускловатым желтым светом. Притронешься рукой – будто ветер подул, коснешься языком – словно холодного кваса выпил. Блаженство!

– Помощь не нужна? – участливо спросили из приоткрытого окна притормозившей рядом машины.

– Нет, – опустив тонированные стекла, снизу вверх пискнул Федор.

Я приветливо мигнул лампочкой.