Напряжение: Коронный разряд

— Доиграешься, точно говорю, — буркнул товарищ, выходя из машины со своей стороны. — Надо ли так рисковать из-за одного танка?

Там их полтора десятка. Но эдак он еще сильнее переживать начнет... И это еще без вертолетов, которые по тридцать копеек за кг — меди и серебра много.

— На университет не похоже, — скептически озвучил Артем, вслед за мной двигаясь с тонированным дверям из стекла.

Никакой рекламы или наименования на здании не было. Обычная безликая коробка, органично влившаяся в ансамбль похожих зданий по обе стороны улицы, с литерным адресом на адресной табличке. Что это за место можно было прочитать только на небольшой золоченой эмблеме возле входа.

— 'Индивидуальные механизированные перевозки', — прочитал друг и скользнул взглядом на лозунг чуть ниже. — 'Единые решения автоматизированной транспортировки объемных ресурсов'. Кучеряво.

Я молча вдавил неприметную кнопку слева от входа и придержал для Артема распахнувшуюся дверь:

— Прошу.

Тот со странным выражением оглядел меня и шагнул на мраморный пол широченного зала, вдали которого угадывалась стойка, на данный момент пустая, и серебристые двери четырех лифтов позади нее.

— Что-то немноголюдно, — цокнул Артем, разглядывая окружающую пустоту.

Стоило закрыть дверь, отрезая уличный шум, и наступила приятная тишина — разве что шепот системы кондиционирования, наполняющей помещение приятной прохладой, звучал под перестук наших шагов — я уверенно шел к лифтам, а Артем за мной.

— Еще скажи, это тоже твое, — как-то серьезно, даже без иронии спросил он.

— У меня, если честно, ничего нет. — Признался ему, нажимая кнопку вызова у второго справа лифта. — Веришь, Юсупов Амир за это родственником признавать не хотел. Говорит, не достоин.

— Но ты ему объяснил? — Постарался заглянуть в глаза друг.

— Зачем? — Недоуменно глянул я на него, перед тем, как войти в лифт.

— Чтобы относились уважительно.

— Эм, а зачем? — Вновь не разобрался я.

Где в этом уважении деньги, прибыли и интерес? Вот желание назвать своим чужое и попытаться навязать свою волю — оно неотрывно с этим уважением.

— Нудный ты, — фыркнул Артем. — И скрытный. Ничего про все это не говорил, — обвел он рукой сверкающий металл кабины лифта.

— Когда ты в последний раз у меня о чем-то спрашивал? В девятом классе? — Вышел я на нужном, десятом этаже.

— Ладно, прости, — пробурчал он. — Родители посчитали твое общество слишком опасным, — признался он напоследок. — Я был против.

— Это после какого случая? — Заинтересовался я.

Мы шли по длинному светлому коридору, украшенному дверьми с обеих сторон. Ни на одной из них не было таблички, даже врезки замка не отыскать, не говоря о ручке — чистая, гладкая поверхность, окрашенная под дерево.

— По совокупности деяний, — засопел он, явно вспоминая насыщенное лето перед старшей школой.

Нас тогда отправили из города в местный летний лагерь, с отбором на основании социального статуса родителей. Артем был под маминой фамилией, и для всех — не княжеским сыном, а так — почти как я, из простых, хоть и приближенных. В общем, с остальными ребятами мы сразу не поладили, а классические методы решения проблемы блокировало торжественное обещание не применять Силу и не драться. 'Вы должны научиться решать проблему без этого!' — благородным посылом был выстлан наш путь.

На третий день, после объявления войны в виде соленого компота на нашем столе и слитного гогота за соседним, в ночь мы слили с трактора солярки и залили ее в выставленный на подиуме при въезде в лагерь Т-34 времен второй мировой. Добротная техника завелась, пронзив ревом спящий лагерь. Ну а мастерство вождения позволило снести только домики неприятелей. Люди, разумеется, не пострадали — весь лагерь был предупрежден рокотом дизеля и с благоразумно бежал в лес. Наивные. Через какое-то время особенно отмороженные недруги повстречали в чащобе гигантского медведя. С тех пор характер их изменился, став робким и заикающимся.

'Я имел ввиду совсем не это!' — Кричал потом на нас человек, что брал обещание, а мы грустно кивали головой. — 'Я говорил про дипломатию!'

В общем, во вторую летнюю смену, уже в другом лагере мы-таки освоили все таинства дипломатии. Оказывается, любой конфликт можно решить словами, если они звучат, как 'ребята, у нас есть танк'. Особенно после подтверждения, что те два отмороженных парня в дрожащем ночном видео на ютубе, снятом на бегу, неслучайно похожи на нас.

Дипломатия — это, как оказалось, вообще мое. Главное правило в дипломатии, чтобы танк действительно был, и продолжение беседы выходит позитивным и дружественным.

Ну а у Артема отчего-то любая затея с танками теперь ассоциируется с неприятностями. Индивидуальная реакция, причем ошибочная, я считаю — механик-водитель он от бога.

— Тебе в третью дверь направо. Там душ, сменная одежда. Твой размер найдется.

— Это еще зачем? — Возмутился Артем.

— Ты же не хочешь вызывать стойкие ассоциации с поездом и долгой дорогой? Выйдешь раньше — постучись в дверь напротив, я там.

— Откуда в офисах душевые? — С сомнением пробурчал он, подходя к своей створке двери, но не решаясь ее открыть.