Напряжение на высоте

— Тут труп, — чуть не сбила меня издали тусклая фраза.

— Уберите собаку, я проверю, — не верили ему.

— Не чувствую жизни, — ответили ему холодным тоном специалиста.

И вся суета разом остановились.

Я раздвинул вставших полукругом людей, пробираясь ближе. Посмотрел на перекрученное тело, сломленное, будто игрушка. Обнял и прижал к себе Брунгильду, приседая с ней рядом и удерживая ее.

Рядом замерла Ника и с болью в глазах до крови прокусила нижнюю губу.

— Тело мы забираем, — вздохнув, обозначил мужчина в белой форме медика.

— Нет, — ответил я ему, глядя в запыленное сажей и покрытое коркой крови лицо.

— Вы же не собираетесь оставлять тут труп? — немного нервно отреагировал он.

Хотя с другим, наверное, даже разговаривать не захотели – но отношение князя было продемонстрировано явно…

Я отвечать не стал. Передал Брунгильду Нике, подошел к Вене ближе и присел у головы.

— Ты вообще как, — откашлявшись, произнес я, игнорируя осуждающие взгляды в спину. — Мороженое будешь?

Мертвый левый глаз, переборов прикипевшую корочку, заинтересованно открылся и посмотрел на меня.

Позади гулко рухнуло обморочное тело. Радостно гавкнула Брунгильда. Задумчиво почесала затылок китаянка.

— Откопать, покормить, — поймав ее взгляд, приказал ей. — Хотя нет, сначала покормить, потом откопать…

— Но постойте, ему надо в реанимацию! — возмутились позади.

— У меня тут «целитель» в ранге «мастера» и бесплатная рабочая сила в качестве сиделки, — проворчал я. — Так что верните кота, и огромное вам спасибо. Хотя нет, стойте… У вас есть лопата?

— Да, разумеется.

— Ну так идите и накопайте себе другого пациента!!

Эпилог

Поистине важные решения редко предпринимаются при большом стечении народа, в богатых палатах и звучных местах. Скорее, уже по прошествии многих лет безымянное местечко обретет нарицательное имя, здание отремонтируют и примут поток туристов. Разумеется, если гриф секретности будет снят – а до того место останется самым обычным.

Как, к примеру, деловой центр средней руки в поселке Климово – того самого уровня, когда под ногами скрипят деревянные половицы, окрашенные охрой, а за дешевыми дверьми слышна вся подноготная несложного бизнеса вокруг складов и железной дороги, у которой тут была станция.

Собственно, по железной дороге, в зашторенном вагоне князь Черниговский и прибыл в поселение, был встречен на недорогих автомобилях с местными номерами и вместе со свитой препровожден в деловой центр.

Всего он взял с собой трех человек – двух клановых «виртуозов», пускай один недавно едва выжил под ударом Аймара и нуждался в отдыхе, но времена были не из легких… Третьим, в центре как-то случайно само по себе получившегося боевого клина, шел благообразный юрист с портфелем в руках – Семен Ааронович был поверенным в делах клана еще при отце, и его новый глава смещать не стал. Супруга хотела, в рамках обновления персонала, но у юриста был статус потомственного слуги и наследная должность. А убирать отца, чтобы потом работать с озлобленными детьми – это уже просто нерационально, и никакими лозунгами не оправдать.

— Мы будем говорить здесь? — все-таки выразил князь недоумение, когда сквозь дверь пробился недовольный крик начальника на подчиненного – словно рядом стояли, в самом деле…

— Выше, — емко ответил ему сопровождающий, сворачивая на лестницу в конце коридора.

Впрочем, та была столь же невзрачная, как и дешево окрашенные стены – с уже потрескавшейся и местами отваливающейся штукатуркой. Неприятное и дешевое место.

Успокаивало, что молодой человек впереди хотя бы знал толк в хороших вещах – неброский костюм стоил, как половина аренды всей этой халупы за год. Да и его свита тоже одевалась не в магазинах готового платья, предпочитая личных портных. Симметрично гостям, их также было трое, хотя боевые ранги сам князь оценил бы, как нулевые – впрочем, они тоже были молоды.

Вся банда этого Самойлова была неприлично молода, но с ними приходилось иметь дело. По счастью, раздражение возрастом смягчалось пониманием той неопытности, что соответствует небольшим годам – а значит и не особой внимательностью к пунктам договора, который было решено составить на бумаге и скрепить большой княжеской печатью. В этом деле Семен Ааронович их сожрет и выплюнет. Еще должными могут остаться, с неустойками и прочими договорными пунктами… Но это, вероятнее всего, мысли от мандража – потому что князь был не в том положении, чтобы развернуться и уйти. Однако и просто молча принимать все условия он считал недопустимым.

Этаж сменился следующим, столь же непритязательным – и последним, если судить по счету. Но сопровождающий уверенным шагом прошел дальше, по металлической лестнице, ведущей на техэтаж.

— Надеюсь, вы подразумевали не крышу, — буркнул Черниговский, придерживая перила при крутом подъеме.

Ступени неприятно пружинили под весом, навевая мысли о ненадежности конструкции.