Напряжение на высоте

– И если я умру, мороженого просто не станет. Никакого. Даю слово, – завершил я свое обращение.

Недоумение в его взгляде сменилось обеспокоенностью. А затем и серьезной тревогой.

Тут же чувства тронул всплеск энергии, и столик с нами в центре оказался под прозрачной пленкой щита.

Ника с ревностью покосилась на охранника и легонько стукнула его локотком.

– Веня, это общественное заведение. Не привлекайте к нам внимания, Максим в розыске.

Щит тут же пропал, как и еще одна пачка пломбира со стола. Равно как исчезли виноватые метания Ники – что самое ценное.

– Билеты я ему сама куплю, – заверила меня девушка. – Иначе его кто-нибудь еще перекупит за пачку печенья.

С навязанной охраной всегда так. Равно как и с чужими артефактами.

Я посмотрел за окно кафетерия, где на парковке терпеливо дожидались наши машины сопровождения. По счастью, все еще было кое-что свое в сегодняшнем дне, благодаря которому оставался шанс дожить до завтрашнего.

Глава 4

Жизненные трудности встречают каждого человека, вызывая не самые приятные эмоции. Но если сравнивать собственные проблемы с масштабом трудностей княжича Шуйского Артема, то становится даже как-то неловко.

События под Екатеринбургом, которым не исполнилось и суток, не могли остаться без последствий – и бой двух одаренных, желавших смерти один другому, ныне грозил развернуться полномасштабной войной между княжествами.

Не бывает расшаркиваний и уверений в легком недоразумении, когда после боя половину тела наследного принца одной стороны покрывают бинты и пластыри, а глава клана второй выходит из битвы с рассеченным боком, полным зеленовато-гнилостной магии из-под медвежьих когтей. Еще более маловероятно это, если битва состоялась на обломках тайной тюрьмы, владельцем которой являлся князь Черниговский, а свидетелем сего – княжич Мстиславский.

А еще, скорее всего, навела на княжича врага и предала его тем самым любимая девушка.

Однако вовсе не поэтому княжич расхаживал из конца в конец широченного помещения с высокими потолками, которые как-то даже неловко было назвать больничной палатой… Вот просто палатами, со всей роскошью, присущей этому слову, – вполне. Тут и кровать, на которой при желании тоже можно было расхаживать стремительно и вдохновенно: хотя матрас был жестковат, а белье – сурово-белое. И легкие, невесомые шторы, забранные в шелковые ленты, на двух широченных окнах, выходящих во внутренний парк огромного здания, выстроенного овалом. Даже мебель, предусмотренная для посетителей, – в том числе одно из трех кресел, в котором я расположился, и столик с фруктами – являла собой ручную работу, основательную, не жалеющую материалов и запаса надежности, отчего то же кресло смотрелось троном, но вполне вписывающимся в окружающий простор.

Здание вообще было крайне основательным, отражая великую любовь архитектора к большим площадям и надежности железобетонных конструкций, его обеспечивающих; огромные пространства коридоров и помещений вполне гармонично сочетались с метровой толщины стенами, видимыми в проемах дверей. К слову, все окна палат выходили исключительно на внутренний двор – внешним же стенам достались узкие «бойницы» технических помещений.

От формальных признаков больничного учреждения тут наличествовали стерильно-белые современные приборы, встроенные в медицинскую стойку, но те оставались выключенными, а стойка сдвинута к стене, чтобы не мешать расхаживать княжичу.

Потому что истинная и самая важная проблема его была весьма тяжкой, маетной и, вполне возможно, с реальной угрозой для жизни.

– Как думаешь, она пойдет со мной на свидание? – прекратив расхаживать, спросил Артем, с надеждой взглянув на меня, сидящего на кресле в углу.

«Она» – это, понятное дело, Аймара Инка, принцесса клана Аймара и автор коронной фразы: «Скоро вы все мучительно умрете!» – поверил которой разве что повар в той забегаловке… Но, судя по виду, он и сам давно хотел уволиться – не его это призвание…

Не следует думать, что княжич Шуйский – нерешительный и робкий юноша, вовсе нет. Проблемы неуверенности для него раз и навсегда решаются, стоит заглянуть в зеркало. Ибо из зеркала, при желании, на него смотрит хмурый трехтонный медведь. Неведомо куда девается остальная масса в обычной, человеческой форме, но подозреваю, что в харизму – так что со внешностью и взаимной симпатией тоже никаких проблем.

– Конечно, пойдет, – уверенным тоном опроверг я все его сомнения.

– Думаешь?

– Вообще без вариантов. Это я тебе как ее похититель говорю, – кивнул я. – Как прикажу, так и будет.

– Так!.. – вскинулся Артем. – С этого дня – никаких «похитил»! Пригласил!

– Я с восьмого класса так и говорю, это вы вечно… – заворчал я в ответ.

– Сейчас – особый случай! – жестко постановил Шуйский, приосанился, обрел прежний, величественный вид.

А затем, заложив руки за спину, вновь принялся мерно вышагивать по комнате, полный сомнений и опаски услышать слово «нет».