Напряжение растет

– Мы уже представили большую волну. Представили бой. Кровь, боль и смерть. Они там тоже были. Осталось представить путь, когда на ногах стоит всего один, но у колокола оказались все пятеро. И если вы сейчас сядете рядом со мной, – внимательный взгляд остановился на князьях Долгоруких, – и тщательно подумаете, то мы вместе, но независимо друг от друга, придем к одним и тем же выводам. Истина состоит в том, что победители у нас уже есть.

– Я согласен, – мрачно насупившись, вновь приподнялся раджа из рода Миттал. – Я не понял, что он сказал. Он сам, наверное, не понял. Я не видел второй тур из-за черного неба. Но я видел танцы. А вы признали их Силу.

Сердце Александра Сергеевича кольнуло безнадежностью. И кололо всякий раз, когда приглашенные «виртуозы» отказывались от старого мнения в пользу признания результатов конкурса.

А он… слова о прошлом Светланы так и остались при нем. Потому что сейчас прямо и недвусмысленно с него был стребован свежий долг. По самому легкому курсу – нужно было всего лишь промолчать. Но как бы исход не оказался куда кровавей.

Чуть ссутулился Сергей Михайлович, осознавая провал замысла. Наступила тишина, и все взгляды обратились к старому Долгорукому – ответ судей получен, и именно ему надлежит навсегда закрыть этот вопрос. Закрыть турнир с позором, несмываемым на долгие годы.

– Впрочем, если уважаемый Сергей Михайлович проведет новый турнир, – неожиданно выступил молодой княжич Вяземский, представляющий род, – с теми же самыми призами, мы бы не отказались поучаствовать.

– Это хорошая идея, – улыбнулся старый князь Долгорукий. – Среди тридцати участников, последний этап тура, разумеется. Безусловно, проведем замену раненым и тем, кого постигла воистину трагическая участь.

– Мы уже свое выиграли, – отозвался Шуйский под недовольное фырканье большинства. – Нам неинтересно.

– Среди двадцати девяти, – дипломатично отметил Сергей Михайлович. – Денежные призы оставим в том же размере.

На это род как-нибудь наскребет… Золотой колокол однозначно в переплавку.

– А как же станция и комбинат? – напомнили о самом лакомом куске выигрыша.

– Его величество принц выделили один набор призов, – пришло время напомнить о себе уполномоченному принца. – Но можете рассчитывать на то, что билеты на ежегодный бал первые два финалиста бесспорно получат. Не могу гарантировать обед с их величествами, но обязуюсь всячески способствовать.

– Не сомневайтесь, – поднял голос старый князь Долгорукий. – Главный приз останется прежним или мы предоставим равную альтернативу. Наш род и клан заинтересован в том, чтобы все вернулось на круги своя. Как и доверительные отношения между нами. Слово.

Зал, несмотря на определенный скепсис, поддержал краткую речь довольным ворчанием.

Гибель родичей, разумеется, никуда не ушла. Платить виру придется, и много – если ее вообще примут. Но испортить отношения с парой-тройкой семейств – не то же самое, что с тремя десятками разом.

Пришла пора очередного выхода на первый план действующего князя – на сей раз пожимать руки уходящим. Никто не отказался от протянутой ладони и радушных слов, уже неплохой результат и весомая надежда.

На автомате Александр Сергеевич чуть не пожал руку отцу.

– Вы куда? – удивился он.

– Надо съездить, – устало выдохнул тот, убедившись, что никого нет рядом. – Решить вопрос по комбинату.

– Так Шуйские же здесь?

– Артем Шуйский отдал главный приз простолюдину.

– Глупость какая… – не поверил своим ушам князь-сын. – Или не глупость? – засомневался он, вспомнив слова Шуйского. – Если он старой крови и его род…

– Самойлов Максим появился из ниоткуда, вместе с новой семьей вышел из разрушенного города. Полагаю, один из принцев Тенишевых, уцелевших в резне. Может, кто-то из их союзников.

– Но Тенишевых больше нет.

– Именно. Вместо принца теперь простолюдин, у которого ни армии, ни власти, – подмигнул князь-отец, выходя из зала. – Осталось объяснить, что маленький мальчик не может владеть комбинатом и электрической станцией.

– Воистину, удача на нашей стороне! – вырвался облегченный вздох у сына.

Низкий гул реверса двигателей «Эмбраера» окончательно стих, остановив самолет на расчетном месте. Мягко распахнулись дверцы бортового трапа, открыв вид на синее небо, а затем и на силуэт города на горизонте, ставшего родным за эти годы.

«Я дома!» – радостно ударило сердце.

Паша ступил на трап, щурясь на солнце. Приложил руку ко лбу и тут же победно вскрикнул, отметив группу встречающих у подножия трапа, и не удержал эмоции в себе. Отец его уже ждал! А вот дядя Борис и…

И группа каких-то незнакомых мужчин, держащихся немного особняком, из-за которых Паша не стал кричать и срываться с трапа бегом, а с видом культурным и подобающим спустился вниз, предложив отцу ладонь для рукопожатия.

– Привет, – обняла его огромная рука, прижала к груди и взлохматила волосы.

Позади задумчиво хмыкнули.

– Здравствуйте, – чуть смущенно обернулся к незнакомцам Паша, но с облегчением увидел, что внимание их обращено к самолету, а не к нему.