Напряжение растет

Вихрь шепота уже донес до каждой из них манящее слово «артефакт», и хоть все знали цену даже самым простеньким вещицам, названиями мало кто интересовался. Слишком много их, этих названий – все изделия в чем-то уникальны, даже если они из одного ряда, оттого мастера норовили дать им свои имена. Папа Миша этого крайне не одобрял. Хотя даже сейчас в серии созданных на быструю руку медальонов (цепочки все до единой покупные, а камни – осколки одного большого) были разные по Силе изделия, однако все получили от мастера старое имя.

– Оно согреет ваши прекрасные волосы в стужу, – отбарабанил я подсказанную наставником заготовку.

– Это чтобы волосы сушить, – деловито пояснили из строя.

– Ух ты!

– Десять секунд – и все готово, – продолжил тот же голос. – И кончики не секутся!

– Вау! – выдохнул весь строй.

В общем, следующую заготовку с «овеет и сбережет» я оставил при себе. Крайне практичные люди!

– А как включать?

– Надавите на камень снизу вверх, – пояснил, чуть повысив голос.

Слева резко хлопнуло и дыхнуло теплой волной.

– Тихонечко, – поспешил я уточнить, глядя на ошарашенную девушку с прической королевского попугая. И взгляд похожий – округлый и бессмысленный… – Хм, да.

– А теперь о финалистах! Внимание!

Строй резко затих и вновь обрел стреловидную форму.

– Как вы знаете, все ваши великолепные результаты нами крайне внимательно регистрировались в блокнотах! Абсолютно беспристрастно мы выставляли оценки вашей безукоризненной грации и таланту! Действуя независимо друг от друга, мы сходились в одном – пяти баллов недостаточно для совершенства!

Выдержав достаточную паузу – такую, чтобы в должной мере подчеркнуть драматизм ситуации, я продолжил:

– Но!

Вновь пауза – и незаметный взгляд на секундомер. Пора.

– Блокноты, которые мы передали на хранение нашему товарищу, были им потеряны! Безвозвратно!

– Извините меня! – неуверенно крикнул из дальнего угла Ян, сверяясь с уцелевшим лоскутом от салфетки.

– Простите ли вы его – решать вам, – с горечью завершил я, разворачиваясь к противоположному от Яна выходу и быстрым шагом (пока они не опомнились!) покинул помещение.

А теперь – бежать! Пусть с тростью, не быстро, но бежать! До лестницы – вверх! Поворот! Еще поворот!

– О, Максим, ты здесь! Я тебя ищу! – чуть не впечатался в меня после очередного поворота Пашка.

Еле затормозил.

– Давай потом. – Мне хотелось продолжить путь.

– Нельзя потом! – умоляюще-истеричным тоном произнес он, повиснув на моем пиджаке.

Хотел было стряхнуть его, но пригляделся и изумился – весь растрепанный, с застегнутой через пуговицу рубашкой, поехавшим набок галстуком и совершенно невероятным взглядом, Пашка выглядел как Лайка, еле выскользнувшая из-под КАМаза.

– Мак-сим! – с невероятным чувством произнес он мое имя. – Мы должны выбрать Екатерину Стольникову из одиннадцатого «В»! Очень, очень надо! Пожалуйста! Она такая! – поплыл он взглядом. – Максим! И еще, еще – Марину Аксюшину! Пожалуйста!

– Ничего не получится, – мягко отцепил я его левую руку от себя. – Я отменил соревнования.

– К-как отменил? – замер он с распахнутыми глазами. – Нельзя отменять! Ведь там Катя, Марина!

– А вот так, отменил. – Я закрепил его в вертикальном положении хлопком по плечу.

– Но Катя… Марина… – совсем растерялся Паша.

Я хотел было что-то ответить, но тут в дальнем коридоре появился бегущий Ян, а за ним с минимальным запозданием – толпа дам, вооруженная туфлями с острыми каблуками.

– На его месте должен был быть я, – шмыгнул Паша жалобно.

– Не дай бог, – вздрогнул я и похромал искать Таню, оставив товарища приходить в себя.

А через десять минут в классе вновь сидел один, то и дело ловя гневные взгляды Татьяны, бережно и осторожно обрабатывающей раны на лице и оттоптанных руках такого несчастного и жалобно постанывающего Яна. В глаза бы ему лучше посмотрела, в бесстыжие… И счастливые, этого тоже не отнять.

Справа на меня тоже смотрели неравнодушно, но в глазах Пашки читалась укоризна и тоска, столь же густые и темные, как помада в просвете его рубашки.

Да и от учительницы исходил заметный интерес пополам с демонстративным возмущением – это она с моим дневником ознакомилась. Мало у кого есть запись «ААААААААА!!!» за подписью директора.

– Класс! – хлопнула входная дверь, и все три ряда дисциплинированно поприветствовали Руслана Артемьевича.

– Садитесь, – ответил он мягкой улыбкой. – Марья Ивановна, можно сделать объявление?

– Разумеется, – ответила она, глянув из-за толстых стекол очков.

Руслан прошел к доске, оставив дверь открытой, откашлялся и с бодрой улыбкой посмотрел поверх моей головы. Потому что когда он на меня смотрит – у него глаз дергается.

– Рад сообщить вам, что в вашем классе пополнение!

Класс зашептался и забурлил.

– Прошу любить и жаловать, Светлана Джонс! – повел он ладонью к входу.

Из коридора в класс шагнуло чудное золотоволосое создание в школьной форме.

– Пожалуйста, не обижайте ее и помогите освоиться. Она родом из-за океана, поэтому не совсем ладит с русским.

– Моя мама родом отсюда, – смело глядя на класс, с легким акцентом подтвердила новенькая, внимательно изучая людей за партами.